Умри за меня
Шрифт:
Еще один день с мертвецами, которых нужно опознать. Со скорбящими родственниками. И в поисках убийцы, которого необходимо остановить, прежде чем появится еще больше трупов или скорбящих родственников. Вито оделся и поцеловал в висок Софи. И все-таки он смог ее удовлетворить.
Он огляделся в поисках бумаги и ручки. Нельзя уйти, не попрощавшись. Наверное, в последние годы ей часто встречались мужчины, которые брали, что хотели, а потом исчезали из ее жизни. И в какой-то момент она, видимо, пришла к выводу,
На тумбочке никаких бумаг не нашлось, кроме упаковки с конфетами, но они, вероятно, не в счет. Фотография в рамке привлекла внимание Вито. Он поднес ее к окну, чтобы рассмотреть в свете уличного фонаря. Снимок, наверное, сделан в пятидесятых годах. На нем изображена молодая женщина с длинными темными волосами и большими глазами. Она сидела боком на стуле перед зеркальным комодом и смотрела поверх спинки стула. Вито пришел на ум отец Софи, знаменитый французский актер, с которым она общалась только в конце его жизни. Он сомневался, что это снимок ее матери. Вряд ли она поместила бы его на тумбочке возле кровати.
— Это моя бабушка.
Вито оглянулся и увидел, что Софи села, подтянув колени к груди.
— Она тоже была актрисой?
— Почти. — Бровь Софи полезла вверх. — Получишь бонус, если узнаешь, кто она такая.
— О, предыдущий бонус мне очень понравился. Мне полагается подсказка?
— Нет. Но я приготовлю тебе завтрак. Это самое меньшее, что я могу сделать.
В ответ Вито ухмыльнулся и взял другую фотографию. Потом развернул ее к свету. Изображение той же самой женщины, но на сей раз в сопровождении человека, которого он действительно узнал.
— Твоя бабушка знакома с Луисом Альбароссой?
Голова Софи вынырнула из горловины джемпера, и она озадаченно уставилась на Вито.
— Что ты за человек? Ты знаешь французских актеров и итальянских теноров?
— Мой дед был поклонником оперы. — Вито заколебался. — И я тоже.
Софи наклонилась, чтобы натянуть тренировочные брюки, и ее волосы упали вперед, как занавес. Она отодвинула их рукой.
— И в чем проблема?
— Ни в чем. Просто некоторые люди находят оперу не совсем…
— Мужским занятием? Все это чушь, типичная для мачо, она встречается в любом патриархальном обществе. — Софи натянула брюки и откинула волосы на спину. — Будь то опера или записи группы «Guns N’Roses». Тут нет мужского или женского. Впрочем, я, пожалуй, последний человек, которому тебе придется доказывать свою мужественность.
— Расскажи об этом моим братьям и отцу.
Софи удивленно посмотрела на него:
— О чем? Что в постели ты супер?
Вито рассмеялся:
— Нет. Что мужчина может любить оперу.
— Ага, тогда надо поточнее выражаться. Значит, твой дедушка был любителем оперы?
— Когда он приезжал в город, то всегда покупал
— Йоханнсен, — произнесла она с ухмылкой. — Лотта, Биргит! Гулять.
Собаки с гавканьем выскочили из комнаты. Софи спустилась по лестнице, и он последовал за ней.
— Ну, всего лишь маленькую подсказку.
Софи снова лишь ухмыльнулась и вышла через заднюю дверь в сопровождении двух вздорных пестрых собачек.
— Ты и так уже слишком много знаешь. А двойной бонус надо заработать.
С тихим смехом Вито прошелся по гостиной и огляделся. Двойным бонусом не стоит пренебрегать. Кроме того, надо признаться, его заинтриговали. Софи Йоханнсен и сама по себе чертовски интересный человек, но как оказалось, ее родословная имела не менее интересные хитросплетения.
Вито нашел, что искал, и принес на кухню. Софи как раз доставала из шкафчика кастрюлю и сковородку.
— Ты умеешь готовить? — удивился Вито.
— А почему бы и нет? Женщина не может жить на одной вяленой говядине и шоколадных батончиках. А готовлю я хорошо. — Она взглянула на обрамленную программку в его руках и театрально вздохнула. — Итак, кто она?
Довольный Вито прислонился к холодильнику, двойной бонус он заработал. Одновременно он испытывал чувство благоговения.
— Твоя бабушка — Анна Шуберт. Боже мой, Софи, мы с дедом слушали ее в «Орфее». Ее Эвридика… — Вито посерьезнел, когда вспомнил слезы деда. — После ее арии у всех в зале глаза были на мокром месте. Оно была потрясающей.
Софи грустно улыбнулась.
— Да, она такой была. «Орфей» здесь, в Филадельфии, — это ее последнее выступление. Я скажу ей, что ты ее знаешь. Она обрадуется. — Она осторожно сдвинула Вито с дороги и достала из холодильника яйца и сливки. Потом повела плечами. — Так грустно смотреть, как она умирает.
— Мне очень жаль. У моего отца больное сердце. И мы благодарны за каждый день, который он все еще с нами.
— Тогда ты поймешь. — Софи сдула волосы со лба. — В гостиной найдешь несколько фотоальбомов. Раз ты поклонник оперы, они тебе понравятся.
Довольный Вито водрузил альбомы на стол.
— Они имеют определенную ценность.
— Да, для бабушки. И для меня. — Софи поставила перед ним чашку с кофе. — Это Оперный театр в Париже. Мужчина рядом с бабушкой — Морис. Это он дал мне информацию об умершем коллекционере. — Она вновь повернулась к плите.
Вито наморщил лоб.
— Я думал, ты сказала, что этот Морис — друг твоего отца.
Софи нахмурилась.
— Он был другом Алекса. И бабушкин тоже. Это немного сложно. И неприглядно.