Умри завтра

Джеймс Питер

Линн вскочила, чуть не опрокинув кофе, и неловко чмокнула его в щеку.

Осталось всего сто семьдесят пять тысяч!

70

Прекрасное архитектурное наследие издавна служит главной приманкой как для жителей, так и для посетителей Брайтона и Хоува. Хотя его отчасти затмили современные безжизненные функциональные здания, любой, повернув за угол в широко расползшемся центре, очутится на улице, застроенной георгианскими, викторианскими,

эдвардианскими домами и виллами, порой в идеальном, порой в не столь замечательном состоянии.

Силвуд-роуд – типичная жемчужина, знавшая лучшие времена. Любители архитектуры иногда на нее заворачивают и столбенеют, пораженные неприглядными обитателями идеальных викторианских домов. Забитый вывесками агентств по недвижимости квартал упорно и быстро превращается в сегмент дешевого рынка, тем более что в последние годы он становится районом «красных фонарей».

В пять часов дня, уже в непроглядной тьме, Белла Мой сказала сидевшему за рулем Нику Николлу:

– Можешь остановиться в любом месте.

Констебль завел серый «форд-фокус» без опознавательных знаков на стоянку и заглушил мотор.

– Бывал когда-нибудь в борделе? – спросила она.

Первым на их пути оказался «Дом малюток».

Он вспыхнул:

– Фактически никогда.

– Там особый запах, – сообщила Белла.

– Какой?

– Узнаешь. Завяжи мне глаза, и я скажу, что это бордель.

Они вышли из машины и направились под жгучим ветром к одному из домов, остановились под молчаливым глазом камеры наблюдения. Белла позвонила в дверь. На ней был коричневый брючный костюм на размер больше, чем следовало, и неуклюжие черные ботинки.

– Слушаю? – прозвучал из домофона визгливый женский голос с йоркширским акцентом.

– Детективы, сержант Мой и констебль Николл, суссекская уголовная полиция.

В динамике раздался оглушительный треск, потом громкий щелчок. Белла толкнула дверь, Ник вошел за ней, раздув ноздри, но чуя лишь застоявшийся дух табака и пищевых отходов. Убогий вестибюль освещен слабой красной лампочкой, пол целиком застелен сильно потертым розовым ковром, стены оклеены ярко-красными обоями. На телевизионном экране на стене чернокожая женщина занимается оральным сексом с мускулистым татуированным белым мужчиной с таким большим пенисом, какого Ник Николл себе и вообразить не мог.

К ним вышла невысокая женщина лет пятидесяти пяти, в спортивных брюках и блузе с низким вырезом, открывавшим ложбинку между грудями. Лицо под челкой было, вероятно, хорошеньким, когда она была моложе и на десять стоунов легче.

– Сержант Мой! – пропела мадам детским голоском. – Рада вас видеть. Всегда рада!

– Добрый вечер, Джоуи. Это мой коллега, констебль Ник Николл, – кратко и резковато ответила Белла.

– Приятно познакомиться, констебль Николл, – почтительно кивнула женщина. – Очень милое имя Ник. Моего сына тоже зовут Ник.

Констебль Николл смущенно улыбнулся.

Джоуи

повела их в приемную, удивившую Ника. По книгам и фильмам он ожидал увидеть бархатную гостиную, увешанную зеркалами в золоченых рамах, а вместо этого попал в комнату с двумя продавленными диванами, захламленным столом, на котором стояли открытая картонка с пластмассовой вилкой, воткнутой в готовую лапшу, испускавшую пар, грязные кружки, несколько переполненных окурками пепельниц. На конторском столе старый телефонный аппарат рядом с таким же старым факсом. На стене прейскурант.

– Можно предложить вам чего-нибудь выпить? Кофе, чай, кока-колу? – Джоуи села, покосилась на недоеденную лапшу.

– Нет, спасибо, – сухо ответила Белла к облегчению Николла, вновь взглянувшего на грязные кружки.

Между городскими борделями и полицией существует неписаное соглашение, по которому дома, где не работают несовершеннолетние или нелегально ввезенные в страну девушки, оставляют в покое, лишь время от времени проводя без предупреждения выборочные проверки. Почти все владельцы и управляющие борделями, включая мадам Джоуи, соблюдают условие, но опыт научил Беллу не позволять им путать терпимость с дружескими отношениями.

Она показала три фотографии.

– Видели их когда-нибудь?

Джоуи внимательно рассмотрела изображение мертвой девушки и двух парней и покачала головой:

– Никогда.

– Сколько здесь сегодня девушек? – спросила Белла.

– Пять на данный момент.

– Есть новенькие?

– Да, две новые приехали из Европы. Одну зовут Анка, а другую Нуша.

– Откуда?

– Из Румынии, – сказала Джоуи и добавила: – Из Бухареста, – словно желая подтвердить свою готовность к сотрудничеству.

– Они сейчас… гм… свободны? – деликатно осведомилась Белла.

– Я проверяла документы. – В голосе мадам прозвучала тревога. – Анке девятнадцать, Нуше двадцать.

Раздался громкий режущий звук. Глаза Джоуи метнулись к монитору высоко на стене. На некачественном цветном экране возникло изображение лысеющего пучеглазого мужчины в костюме с галстуком.

Мадам подмигнула полицейским и с некоторым смущением пояснила:

– Один из моих регулярных клиентов. Хотите повидаться с ними по отдельности или сразу с обеими?

– По отдельности, – решила Белла.

Джоуи быстро повела их по коридору к маленькой комнатке.

– Сейчас приведу.

Она закрыла за собой дверь, и тут Ник Николл почуял запах, о котором говорила Белла, – острый гигиенический запах дезинфекции с сильной примесью мускуса. Он с недоумением разглядывал розовую комнатушку. Двуспальная кровать с пятнистым покрывалом под леопарда, сложенное белое полотенце, телеэкран, на котором крутился порнографический фильм, тумбочка с туалетными принадлежностями и рулоном туалетной бумаги, широкое зеркало на стене, стопка эротических лазерных дисков.