Унаги с маком или Змее-Week
Шрифт:
– Государство, страна – это все искусственное, что здесь, что там. Была большая страна. Фигово нам жилось – без частной инициативы, без права голоса. А там, где нас нет – так хорошо! Крякнули страну. Стало совсем фигово. Перетерпели. Вроде жить начали. Не так, как «там», но сносно. Верхи перестроились: воровать стали больше, но низам тоже дали возможность подработать, чтобы было что верхам воровать. Почти, как «там». Но – опять хреново. Поменяли воров на лгунов. Чтоб совсем, как «там». Нет, еще хуже – липко стало и противно. Поменяли лгунов на бандитов. Те тоже
– Все ты сводишь к коллекционерам, – сказала Софья Николаевна мягко и привычно. Она не впервые слушала мужа, знала все этапы развития «сюжета» и ровно интонировала, как чтец при записи аудиокниги: глава «Родина», глава «Коллекционеры»…
– Кстати, Нестор, – отец повернулся к сыну, – я Эдгара По привез. Ты ж собираешь «Литературные памятники»?
– Собираю.
– Отличное состояние. А книге почти полвека. В коридоре оставил. Потом посмотришь.
– Спасибо, у меня не было.
– Вот и хорошо, – снова повернулся к Нине. – И кто бы там вверху не сидел, снизу всегда бегут. Во все стороны. Сначала наломают тут, и – бегом отсюда. Не важно – куда, лишь бы не здесь.
– Не мои же родители ломали, – резонно заметила Нина.
– Ну, конечно! Они не ломали, они только строили!
– Строили. И сейчас строят.
– Но не здесь?
– Нет, не здесь.
– А почему?
– Там лучше.
– Чем?
– Иван Несторович, мы же говорили об этом много раз. Каждый живет там, где ему больше нравится.
«Какая у меня жена умница! – подумал Нестор. – Без повышенных отвечает. Хотя могла бы».
Нина действительно могла. Первые баталии были жестокими – со слезами, криками и уходами. Сейчас же по содержанию спорила, а по интонации – соглашалась. Сказывалась тренировка.
– Хорошо там, где мы есть, – постулировал антиквар. – А не там, где нас нет. Природа каждому приготовила свое место. Кому – Юг, а кому – Север; кому – царя, а кому – демократов. Когда начинаются перемещения, никому лучше не становится. Привези демократию на Восток, он вспыхнет. На кой ему там демократия? Да и нам она на кой? Не учите балерину на базаре торговать. Каждому свое. Как там это на латыни?
– Совсем ты запутался, – назвала следующую главу Софья Николаевна. – Хорошо, что закончилась бутылка.
– По-латински, suum cuique, – напомнил Нестор. – Мам, а ведь папа прав. Когда народу навязывают общественное устройство, ему несвойственное, то ничего хорошего не выходит.
– Вот! Мой сын! – обрадовался Иван Несторович. – Примерами задави, ты ж историк!
– Ну, примеров много. Скажем, Пелопоннесская война. Тогда Афины несли демократию в массы, порабощая союзников.
– Поставили их на место? – спросил отец Нестора, наверняка, зная ответ, – просто хотел еще раз услышать.
– Да, лакедемоняне. Спартанская олигархия. Правда, в Афинах олигархия тоже не прижилась – начался период «Тридцати тиранов», год кровавого террора.
– Все повторяется, все, кроме коньяка, –
– Ну, почему же? Я в магазин зашел по дороге. Заказ выполнил.
– Нестор, что ты там принес? Эх, сынище! Не оставил отца без пищи духовной.
Нестор сходил в коридор и принес сразу два кулька, один – с бутылками из универмага, другой – с книгой. Бутылки выставил на стол, а книгу взял в руки – все равно в разговоре он почти не участвовал, можно было полистать «Полное собрание рассказов». Эдгара По Нестор не любил, но уважал. Не любил за все мрачное и детективное, уважал за все фантастическое.
Иван Несторович достаточно быстро (учитывая уже выпитое) откупорил две бутылки: коньяк для мужчин и вино для женщин. Софья Николаевна не возражала, потому что знала, что бесполезно. Нина не возражала, потому что тайно работал волшебный «командировочный лист». На столе появились сыр, колбасная нарезка и тарелка с овощами. Вечер продолжался.
– Великая миграция народов – это великая деградация человечества! – подал Иван Несторович в качестве тоста.
– Ну, пап, ты загнул! – усмехнулся Нестор, не отрывая взгляд от слегка пожелтевших страниц.
– Помните анекдот про негритенка, который все спрашивал Бога, зачем ему такая темная кожа и такие кучерявые волосы?
– Что-то помню, – отозвалась Нина, – но плохо. Чем закончилось?
– Бог объяснил, что это естественная защита от жары и солнечных лучей. И тогда негритенок заплакал: «Зачем мне все это в тундре?»
Нина вежливо посмеялась. Оратор зафиксировал удовольствие от произведенного эффекта и продолжил:
– Для белых медведей – тундра, для бурых медведей – тайга. Природа все распределила грамотно и четко. Кто видел тюленя в пустыне? Кто знавал медведя-космополита? Понапридумывали: мы граждане планеты Земля!
– Что же в этом плохого? – Нина удивилась так натурально, как будто спорила на эту тему в первый раз. – Сейчас есть право выбора…
– Выбора чего? Почвы? – прервал Иван Несторович. – Так давайте сразу перейдем к выбору крови. Раз можно выбрать Родину, так давайте будем выбирать родителей – отца, мать, или – как там у них? – первого родителя, второго, третьего (снова эмоциональная вставка)!
– Вань, опять ты утрируешь, – Софья Николаевна продолжала озвучивать пункты сюжетного плана.
Но она знала – паровоз остановится только тогда, когда закончится топливо. И паровоз несся вперед.
– Все эти нарисованные границы – порожняя ерунда. Сегодня тут провели, завтра там стерли. Вчера крупа по банкам сидела – отдельно ячка, отдельно пшёнка. Сегодня всю крупу в один котел смешали, варят кашу маловнятную.
– Ты о чем, папа? – решил уточнить Нестор.
– О Евросоюзе. Это ж надо было придумать – в одну кучу немцев, испанцев, французов… Из Старого Света хотят сделать второй Новый. Да что там! Уже сделали! И ведь не страшно, что границы стерли. Через такие липовые границы можно зайцем прыгать – вправо-влево. Хуже нет, когда человек природные границы перешагивает.