Унесенные страстью
Шрифт:
Джорджина быстро, неслышным движением проскользнула мимо него. Она шла, высоко подняв голову; ей казалось, что в душе у нее что-то разгорается, вскипает. Отойдя уже довольно далеко, девушка оглянулась:
– Погодите еще несколько минут, и мой будущий супруг вышвырнет вас вон отсюда вместе с вашей твердолобой головой.
Джорджина была ужасно горда своим остроумием: все-таки последнее слово осталось за ней. Она шла мимо розовых кустов, и на губах ее играла улыбка победителя, а сердце билось, пожалуй, слишком сильно.
– Джорджи! – окликнул
Глава 10
Никогда не женись из-за денег —
тебе дешевле обойдется занять их.
Джорджина сидела в уголке своей спальни и вытаскивала розовые колючки из пальцев.
– О-ох!
Девушка поднесла к глазам острый шип и сердито нахмурилась, разглядывая его. Ей и в голову не приходило, что у роз такие твердые колючки.
Джорджина охнула, и кровь прилила к ее щекам. Она все еще не могла оправиться от смущения, ведь она сразу догадалась, что он имел в виду. Когда растешь вместе со старшим братом, то узнаешь кое-что о мужчинах и женщинах и об их отношениях. Что делать, ведь иначе ни за что не поймешь, о чем это брат и его приятели болтают, над чем посмеиваются или обмениваются шутками.
Смазывая ореховой настойкой исколотые ладони, Джорджина попыталась представить себе Джона Кэбота на месте светловолосого гиганта с немыслимо красивым лицом.
У нее ничего не получилось; тогда она попробовала вообразить себе громадное состояние Кэбота: груды мерцающих в лучах света монет, золотых и увесистых; несколько тысяч золотых брусков, стоящих ровными рядами, точно солдаты; кипы ценных бумаг – акции, закладные, банкноты и долговые обязательства; драгоценности в коробочках из синего бархата с монограммами Кэботов, бриллианты, к примеру, – великолепное вложение капитала, особенно когда они оправлены в платину и украшают твои уши, и шею, и запястья, и пальцы.
Джорджина улыбнулась. Ах, алчность, ты способна пробудить столь восхитительные грезы!
Однако, снова открыв глаза, девушка увидела лишь стены своей спальни да обои с цветочным узором, уже пожелтевшие от старости. Даже узорчатый ковер, сотканный в Антверпене специально для бабушки Бэйард, отнюдь не казался роскошным в комнате со старыми шторами и потертыми диванными подушками.
Джорджина попыталась представить себе комнату полностью обновленной: струящиеся шелковые занавеси, картины в рамах из чистого золота, старинный французский фарфор. Этим вечером она слышала, как Фиби рассказывала, что где-то продается спальный гарнитур из Версаля.
Джорджина купит его раньше Фиби. Да, первое, что она сделает, – это заново обставит все двадцать восемь комнат и залов дома. У миссис Джон Кэбот будут деньги, и влияние, и связи, она сможет получить и гарнитур из-за границы, и позволить себе все, что только пожелает, и это ничуть не отразится на сказочных богатствах
Джорджина закрыла глаза, пытаясь вызвать перед мысленным взором картину заново обставленных комнат, личико Фиби и необъятное состояние Кэботов. Однако взамен всего этого перед ней в лунном свете блеснули золотистые волосы и насмешливая улыбка незнакомца; щеки ее вспыхнули. Схватив ореховую настойку, девушка смочила ею свое разгоряченное лицо; благодарение Богу, что дорожка в этом месте была такой темной, а то этот парень заметил бы, как Джорджина выбирается из розовых кустов, в которые нечаянно забрела, и это довершило бы ее унижение.
Имей она хоть капельку здравого смысла, она бы и внимания не обратила на это красивое точеное лицо, на могучую стать незнакомца и на насмешливые нотки в его невероятно волнующем голосе. Ей бы следовало выбросить все это из головы. В эту минуту, однако, ей не хотелось раздумывать о том, почему же она этого не сделала.
– Уф! – с облегчением выдохнула девушка, выдернув последнюю и, кажется, самую острую колючку. Она подула на палец, быстро вскочила и бросила смоченный в ореховой настойке тампон на туалетный столик.
Нагнувшись, Джорджина всмотрелась в свое отражение в овальном зеркале. Ей не нужно было тереть свои щеки – они и без того были достаточно румяные. Повернувшись, она поправила прядку темных волос, выбившуюся из узла на затылке, потом вышла из комнаты.
Еще минута, и Джорджина спустилась по лестнице в сад, на этот раз с другой стороны, ступая по укромной, почти незаметной тропинке – тропинке, что вела ее к башенке с флюгером и к желанной цели.
Там дожидался ее Джон Кэбот.
Вот то, что ей нужно!
Девушка и сама бы не могла объяснить себе, почему вдруг замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Ей видны уже были верхушка башни и причудливый ржавый флюгер, венчавший ее. Посередине красовались часы Бэйарда, но в темноте циферблата их не было видно.
Странно – флюгер указывал не то направление. Ветер давно уже дул с запада, значит, острие его должно было указывать на восток.
Похоже, все в ее жизни сегодня перевернулось с ног на голову: часы, идущие вразнобой, глупые девчонки, разбивающие помолвки на вечеринке у Бэйардов, вместо того чтобы заключать их, слуги, не желающие выполнять свои обязанности, разносчики товаров, задающие до неприличия интимные вопросы, на которые она тем не менее отвечала, а теперь вот еще и флюгер, повернувшийся против ветра.
Джорджина пошла дальше чуть быстрее, как будто убегая от чего-то, но образ статного, высокого возчика преследовал ее.
И почему бы этим денежным мешкам с голубой кровью в жилах не быть хотя бы немножечко покрепче и постройнее? Джорджина подумала, что желать, чтобы богатый был к тому же и стройным красавцем – все равно что просить, чтобы луна к тебе скатилась на серебряном блюдечке.
Джон Кэбот был ниже ее дюймов на пять, не меньше, и уже начинал лысеть. Но у него были деньги, огромная, прекрасная куча денег!