Уничтожь меня
Шрифт:
И если он думает, что хоть отдаленно подходит ей, то он еще более идиот, чем я
думал.
Глава 19
– Где кофе? – спрашиваю я, осматривая стол.
Дэлалью роняет вилку. Серебро издает характерный звук, ударяясь о фарфоровую
плитку. Он поднимает взгляд, широко раскрывая глаза.
– Сэр?
– Мне хочется попробовать его, - отвечаю я, пытаясь намазать свой тост левой рукой.
Бросаю взгляд в его сторону. – Ты всегда
Дэлалью вскакивает из-за стола без лишних слов. Убегает за дверь. Я тихо смеюсь,
прикрываясь столовым прибором из серебра.
Дэлалью везет повозку с чаем и кофе, останавливает ее возле моего стула. Его руки
дрожат, когда он наливает темную жидкость в чашку, ставит ее на блюдце, а затем и на
стол, передвигая в мою сторону.
Прежде чем сделать глоток, я жду, пока он не вернется на свое место. Это странный,
до непристойности горький напиток; не то, что я ожидал. Я смотрю на него и с
изумлением обнаруживаю, что такой человек как Дэлалью начинает свой день с принятия
такого крепкого и неприятного на вкус напитка. И я уважаю его за это.
– Не так ужасно, - сообщаю ему я.
На его лице отражается широкая улыбка, что-то похожее на блаженство, и я
задумался, не ослышался ли он меня. Он практически сиял, когда начал говорить:
– Я пью свой с добавлением сливок и сахара. Вкус намного лучше, и поэтому…
– Сахар, - я ставлю чашку обратно. Сжимаю губы, не давая возможности появиться
улыбке. – Конечно, ты добавляешь сахар. Конечно. В этом больше смысла.
– Не хотите ли, сэр?
Я удерживаю руку навесу. Качаю головой.
– Отзови войска, Лейтенант. Мы собираемся прекратить дневные вылазки, но вместо
этого начать осматривать территорию ночью, после отбоя. Ты останешься на базе, -
говорю ему я, - где отдавать приказы будет Главнокомандующий с помощью своих
людей; выполнять любые требования, которые требуются от вас. Я буду возглавлять
группу.
Я прерываюсь. Удерживаю на нем взгляд.
– Больше не будет разговоров о том, что произошло. Гражданские не будут ничего
видеть или говорить. Ты понимаешь?
– Да, сэр, - отвечает он, забывая про свое кофе.
– Я отдам приказы сразу же.
– Понял
Он поднимается.
Я киваю.
Он уходит.
Впервые, после того, как она оставила меня, я начинаю надеяться. Мы собираемся
найти ее. Теперь, имея в наличии новую достоверную информацию, целую армию…
против кучки невежественных повстанцев… - теперь это не кажется таким уж
невозможным.
Я делаю глубокий вдох
И удивляюсь, замечая, что получаю удовольствие от его горького привкуса.
Глава 20
Он ждет, пока я вернусь в свою комнату.
– Приказ выполнен, - говорю я, не глядя в его сторону. – Мы выдвинемся этой ночью, -
я колеблюсь. – Поэтому… прошу меня простить, но я должен разобраться с другими
вопросами.
– Какого это, - спрашивает он, - быть покалеченным? – он улыбается. – Как ты можешь
стоять и смотреть на себя, зная, что был покалечен собственными подчиненными?
Я останавливаюсь прямо у порога своего кабинета.
– Что ты хочешь?
– Какое оно, - интересуется он, - твое увлечение этой девушкой?
В позвоночнике чувствуется тяжесть.
– Для тебя она значит больше, чем просто эксперимент, не так ли? – спрашивает он
вновь.
Я медленно оборачиваюсь. Он стоит посреди комнаты, засунув руки в карманы, и
улыбается мне, отчего мне становится противно.
– Что ты имеешь в виду?
– Посмотри на себя, - говорит он.
– Я даже не назвал ее имени, а ты уже распадаешься.
Он качает головой, все еще изучая меня.
– Твое лицо бледное, а единственная рабочая рука сжата в кулак. Твое тело слишком
напряжено, и ты слишком быстро дышишь, - он прерывается. – Ты обманул сам себя, сын.
Думаешь, что слишком умный? – продолжает он. – А не забыл ли ты, кто научил тебя
всем этим уловкам?
Мне горячо и холодно одновременно. Я стараюсь разжать кулак, но не могу этого
сделать. Хочу сказать ему, что он не прав, но вдруг почти не ощущаю опоры. Жаль, что я
так мало поел утром, и после еще раз жалею, что вообще ничего не съел.
– Я делаю свою работу, - вот и все, что я успеваю сказать.
– Скажи мне, - говорит он, - что тебя не волнует, если она окажется мертвой вместе с
остальными.
– Что? – слишком рано это дрожащее, нервное слово слетает с моих уст.
Мой отец опускает глаза. Он сжимает и разжимает свои руки.
– Ты разочаровывал меня множество раз, - его голос кажется обманчиво мягким. –
Прошу, не позволяй этому случится еще раз.
В какой-то момент я не ощущаю себя на своем месте, словно нахожусь по ту сторону,
смотря на себя с его стороны. Я вижу свое лицо, раненную руку, эти ноги, которые
больше не в состоянии держать тело. На моем лице, руках, ногах, торсе начинают
формироваться трещины.
Полагаю, он бы хотел, чтобы я развалился.