Уничтожить взрывом
Шрифт:
– Максим Шнякин. Младший сержант.
– Вы вместе служили? – вступил в разговор Полынцев, которого стала раздражать тряска и неуверенность солдат.
– Не-а, – Шнякин отрицательно покачал головой. – Я во Владикавказе…
– Так, – протянул Антон, поправив на плече ремень автомата. – А здесь как оказался?
– На рынок пошел… Уже возвращался, двое парней попросили машину толкнуть…
– И дотолкал ты ее до Чечни, – усмехнулся Филиппов. – Где встретились?
– Горный аул, – вновь заговорил Игнатьев. – Названия не знаю. Жил в яме… То есть в зиндане.
Несмотря на трагичность ситуации, слово «поселили» вызвало улыбки на лицах офицеров.
– Как бежали?
– Я дом убирал, – продолжил Игнатьев. – И за стариком ухаживал. Ему лет сто, не меньше. Он уже ни ходить, ни говорить не мог. У него под койкой ружье надыбал. Выкинул во двор. А там он. – Ефим толкнул затылком своего товарища.
– Я его в тачку с мусором сунул.
– Не тачка, а арба, – уточнил его напарник. – Там сарай во дворе строили. И мы камни на ней с реки возили. Охранял нас подросток, лет двенадцати… По ушам ему настучали, связали и ушли.
– Здесь давно?
– Дня два.
– А почему дальше не идете?
– Сил уже нет. Да и не знаем, куда. На чеченца нарвешься, опять рабство… Здесь пока остались. Эти урюки много объедков выбрасывают.
– Там не урюки, – усмехнулся Антон. – А что ни на есть свои…
– Нет, – Игнатьев замотал головой. – Чехи там…
– Откуда знаешь? – опешил Антон.
Этого не могло быть, но, судя по тому, как уверенно говорил Ефим, он смог убедиться в этом.
– Я сам видел, вечером. – Он почесал плечом скулу. – Оттуда наш солдат выходит с парашей. К ноге веревка привязана. А один из «духов», прямо от входа, его на прицеле держит…
– Да, – спохватился Шнякин. – Метрах в ста отсюда, – он кивнул головой в сторону спуска, – видно, будто зарыто что-то недавно. Задерновано. Там зверье копается и запах…
Антон с Полынцевым переглянулись…
Пленников в конце концов развязали, но оружия Антон решил им не возвращать. Вытащив затвор, его забросили далеко в чащу и направились к тому месту, где парни наткнулись на захоронение.
Через час Антон уже был уверен в том, что бывшие пленные говорят правду. Под полуметровым слоем земли они обнаружили изуродованные тела четырех бойцов и молодого лейтенанта.
Антон достал спутниковый телефон. Определив точные координаты могилы, он набрал номер Родимова.
– Значит, там «духи», – вздохнул в трубку генерал, выслушав доклад Антона. – Какое решение принял?
– Штурмовать, – хмыкнул Антон, удивившись вопросу начальника. – Замысел боевиков мне понятен. Они узнали, что разведчики ждали смену, и оставили одного в живых, для работы на радиостанции…
– Действуй, – немного подумав, ответил Родимов. – Как закончишь, сразу доложи.
– Значит, так. – Сложив антенну, Филиппов обвел взглядом спецназовцев. – Штурм начнем в тот момент, когда пленник окажется снаружи, у ямы для отходов.
– А если нам снова изобразить из себя боевиков? – неожиданно предложил Джабраилов.
– Ты уверен в том, что среди находящихся в схроне нет
Боевики, засевшие в бункере, не исключали возможности скрытого наблюдения за ними. Поэтому внешне старались все представить так, как будто разведчики по-прежнему продолжают нести службу.
Солдат, выносивший кастрюлю в специальную яму, закрывающуюся сверху крышкой с уложенным на нем куском дерна, как оказалось, был даже с автоматом. Если бы не телефонный провод, тянущийся от лодыжки, и настороженный взгляд тщательно выбритого боевика на выходе, который для убедительности надевал кепку с кокардой, то могло показаться, что в схроне по-прежнему отделение разведчиков мотострелкового полка.
– Теперь ясно, – оторвавшись от бинокля, прошептал Полынцев. – Автомат разряжен. Хороший театр.
– Поступим следующим образом, – собрав всех вместе, спустя некоторое время проговорил Антон. – Нужно убедительно сыграть нападение боевиков. Вахид, – он посмотрел на Джабраилова, – сменишь свой наряд на прикид моджахеда. Позицию занимаешь в кустарнике правее ямы для отходов. Иса, ты тоже повязку зеленую на голову – и в саму яму…
– Я что, в помойке сидеть буду? – ужаснулся чеченец.
– Извини, надо будет, и в выгребную яму нырнешь, – строго посмотрел на него Филиппов. – Когда боец снимет крышку, хватаешь его и дергаешь на себя. Сделай так, чтобы мельком тебя увидел сторож. – Ты, – он вновь развернулся к Вахиду, – с криком «Аллах акбар» встаешь во весь рост и начинаешь поливать из автомата так, чтобы тот, кто будет выводить пленника, толком не смог тебя рассмотреть, но понял, что ты – чеченец. Шамиль, одновременно кричи на русском, что предлагаешь сдаться. У тебя акцент хороший. Нужно убедить тех, кто находится внутри, что они атакованы своими, и заставить их выйти наружу. Вопросы есть?
– Так точно. – Полынцев поерзал, собираясь с мыслями. – Я понимаю так, бойца чехи держат на тот случай, когда мы выйдем на связь и сообщим о своем приближении. Верно? – Он обвел взглядом сидевших вокруг офицеров.
– Безусловно, так, – подтвердил Антон. – Это послужит сигналом для боевиков покинуть схрон и организовать засаду.
– Так почему мы не воспользуемся этим? – Он вопросительно уставился на Антона. – Охранения у них нет. Подойти вплотную, выйти на связь и сказать, что на подходе. Они наружу, а мы…
– А мы спустя некоторое время, – перебил его Антон, – констатируем гибель еще одного российского солдата. Ты об этом не подумал?
– Ты думаешь, после сеанса связи они его того?
– Зри в корень, – Антон усмехнулся. – Я даю сто к одному, что солдат попытается предупредить нас о засаде. Терять ему нечего. В этом случае ему перережут горло сразу. Пока есть возможность спасти его, нужно это сделать. Сейчас рассредоточиться по парам до утра: один отдыхает, второй бодрствует…