Уникум
Шрифт:
Самый простой вариант — навешать на себя кучу щитов. А если с защитой та же беда? Да и щиты надо кастовать конкретные, а не от всего сразу. Иначе они будут тянуть силу впустую.
— Что, готов? — спросил, улыбаясь, тот, кто именовал себя Застрельщиком.
Только сейчас я заметил, насколько он неприятен. И зубы какие-то желтые, кривые, и само лицо оплывшее, неживое. Раньше дядя Ваня не улыбался именно так, а я и не замечал. В общем, мне он вдруг резко перестал мне нравится. Хотя тот факт, что я в людях ошибаюсь, был известен и до этого.
— Давай, я разрешаю применить самое сильное заклинание из твоего арсенала.
Я
— Ну же, неужели тебя ничему не научили в этой школе? Или ты настолько бездарен? Давай! Твои предшественники хоть немного посопротивлялись.
Он почти поравнялся со мной и теперь смотрел сверху вниз. Я подобрался, однако атаковать не торопился. Лишь следил за каждым его движением. За толстой губой, которую Застрельщик изредка покусывал. За размашистыми взмахами рук. За большим пальцем водителя, которым тот вращал надетый перстень.
— Ну! — начинал злиться убийца. — Сделай хоть что-нибудь!
Застрельщик поднял меня, словно я ничего не весил. Влепил пощечину такой силы, что на мгновение потемнело в глазах, а потом отбросил в сторону. Я часто задышал, еще не осознав произошедшее. Редко меня били взрослые. А если быть честно, то никогда. Тем более те, кому я недавно доверял. Водитель же стоял неподалеку, смотря на меня, и злобно следил за мной. Растерянность сменилась яростью и… я еле сдержался, чтобы ничего не сделать.
— Дерись!
Мне в бок прилетел удар тяжеленного ботинка. Застрельщик распалялся все больше. И его раздражение и досада лишний раз свидетельствовали, что я веду себя правильно. Вопрос, сколько я так протяну? Он может довести до точки, когда отключится мозг и сработают рефлексы.
— Ну хорошо! — бросил мне Застрельщик, хотя по его тону можно было понять, как раз ничего хорошего сейчас и не будет.
В вытянутой ладони появился огонь. Водитель еще раз посмотрел на меня, будто давая последний шанс и бросил пламя. Это не было похоже на файербол, скорее небольшой сгусток, распавшийся сразу же, как тот коснулся меня. Огонь обжег кожу, оплавил волосы на руке и исчез. Застрельщик снова вытянул пальцы, только на этот раз сгусток оказался больше.
Головой я понимал, что он делает. Хочет спровоцировать меня. Этого допустить нельзя. Но и покорно принимать удары судьбы желания не было никакого. Что дальше? Когда загорится одежда, разум отключится полностью. И тогда я точно сорвусь.
Самое противное, что заклинание на защиту от огня мне было неизвестно. Мы должны дойти до него через две недели. Хорошо, полностью поглотить или отразить подобное я не смогу. Тогда что? Может, смягчить последствия? Перенаправить?
Пока я думал, очередной сгусток разошелся футболке, которую я успел надеть наспех. Вот зараза! Она семьсот рублей стоила, год прошел, а даже не растянулась и не выцвела. Я захлопал руками по груди и поднял голову, наспех кастуя заклинание.
Нет, полностью отразить атаку не получилось. Но она вышла слабее первой, хотя пламя при начальном призыве охватило половину руки Застрельщика. Большая часть огня ушла в землю.
Я перекатился в сторону, поняв, что двигаясь, у меня больше шансов сохранить части тела в первозданном виде. Огромный огненный круг по-прежнему не давал сбежать, однако в голове щелкнуло. Я не могу атаковать обычными заклинаниями, но есть кое-что получше.
Рука сама собой
Самая сильная здесь была, конечно, хагалаз. Простейшая атакующая руна, которую изображали на оружии, чтобы усилить его. Если вложить в рунный меч немного силы, то бонус получился бы неплохой. Беда в том, что у меня нет оружия, проклятый атлетический клуб.
Тиваз — руна воина или победы. Вуньо — совершенство или работа. Другим словом, руна, усиливающее действие остальных. Но важно еще расположить их правильно.
Обо всем этом я думал, перенаправляя огненные сгустки. Выходило неплохо, хотя огонь вновь стал сильнее. Пораженные участки покраснели и, казалось, горели без всякого пламени. В нос ударил запах пали. А вокруг нарастал треск сминаемых огнем деревьев. Еще немного и нас будет видно из космоса.
Так, надо вспоминать рунологию. Тиваз в превосходной степени с последующим вуньо — укрепление романтических отношений. Не помню, что даст хагалаз, но она вряд ли изменит устоявшуюся начальную пару. Не совсем то, что сейчас нужно. Ладно. Что еще? Вуньо с последующим хагалаз — «голос совести» или стремление говорить правду. Тоже не то.
Я перебирал в голове, вспоминая варианты и попутно отражая часть сгустков огня. И последние наносили все больше вреда. Левая рука, которой я и производил каст собственного защитного заклинания, вся покраснела и покрылась волдырями. На одном пальце кожа даже почернела, что мне не понравилось больше всего.
Зато я подобрал нужное сочетание, еще раз перепроверив в уме. Да, так и должно было быть. Тиваз-хагалаз-вуньо. Месть воина, усиленная последней руной. Проблема в том, что магия письменных символов и заклинательная была немножко разной. Вторая срабатывала сразу, а первая лишь при наступлении определенных условий. Что ж, значит, эти условия необходимо создать, а сами руны максимально усилить. И я знал такой способ. Спасибо наглядному уроку Коршуна.
Первым наперво я отразил еще одну атаку и коснулся крестика. И сразу же судорожно начал осматривать баню. Чертов Потапыч, вот всякой ненужной фигни — сколько угодно, а нужных для хозяйства вещей нет. Наконец мой взгляд зацепился за небольшой гвоздик, на котором висело махровое полотенце. Скинув последнее, я быстрыми движениями, не жалея себя, с силой провел ладонью по острому краю шляпки.
Никогда членовредительство не приносило мне столько радости. Как только рука обагрилась юшкой, я смазал ею камешки с рунами, перекатывая их в ладони. Потому что нет ничего сильнее магии крови. Все, пора возвращаться, пока Застрельщик не разрушил крестик. Я, как минимум, еще собирался сохранить не только пространственное помещение, но и собственную жизнь.
Возвращение вышло своевременным. Я чуть нос к носу не столкнулся с удивленным убийцей, который, видимо, еще не нашел крестик. От неожиданности дал ему в нос окровавленной рукой и попытался прыжком перекатиться в сторону. Но не удалось. Для своего веса дядя Ваня оказался чересчур ловким. Он не обратил никакого внимания на «комариный укус», даже не поморщился, зато от души пнул меня ногой.