Уникум
Шрифт:
Инфомация о Березине пришла не по каналам Гильдии, и Марьян не посвящал в нее Кошарского. Было время, когда Марьян испытывал необъяснимую симпатию к Березину. Его порыв предостеречь Березина вполне мог быть искренним, если бы Андрей не стремился так настойчиво к контактам с Березиным. Марьян не мог допустить, чтобы кто-то третий замаячил в их отношениях. И так кстати подвернулся Джан со своим заказом.
Проникновенная беседа с Березиным, способная разбить его состояние пусть нестабильного, но равновесия, - это был первый этап исполнения заказа Кошарского...
Марьян не мог не признать, что хоть выдержка Березина
Довольно быстро Родион встрепенулся, помотал головой, тяжело вздохнул:
– Эх... Вы испортили мне такую чудную прогулку, Марьян...
– Простите, но лучше все же испортить прогулку, чем нажить себе серьезные неприятности, - возразил Марьян..
– Похоже, председатель Гильдии знает, что делает, - произнес Родион
с горькой иронией, выпрямился, потер застывшие на холодном граните руки и
хмуро поинтересовался: - Итак, Марьян, с каким же поручением вы посланы?
Что нужно от меня почтенному Джану Серафимовичу?
– Я не работаю на Кошарского, - отрезал Марьян.
– Разве?
– недоверчиво ухмыльнулся Березин.
– А на кого же тогда вы работаете?
В такие минуты Марьян ненавидел себя. Ненавидел свой маленький рост, дряблые мускулы, ненавидел большой рот и огромные лошадиные зубы, доставшиеся ему по капризу матушки-природы... Марьян знал, что его внешность вызывает у людей брезгливость и презрение. Это мучило его с детства. Гадкий утенок так и не стал лебедем. Противненький мальчишка превратился в убогого мужичка, каких обычно называют за глаза занюханными шпротами.
Конечно, Марьян пробовал утешить себя тем, что мужчине не обязательно быть красавцем. Но он и не хотел быть красавцем. Он хотел всего лишь не вызывать отвращения. Может быть, он в свое время послушался Андрея, вышел из подполья и стал заниматься широкой магической практикой потому, что снимало болезненный комплекс убожества. Ведь что и говорить, противный и смешной парень - это тьфу и растереть, а уродливый, но талантливый маг это неразгаданная тайна природы.
Теперь Марьян уже мог смело послать к черту и Гильдию, и Кошарского. Но раз уж он взялся сегодня за эту работу для председателя, нужно играть роль бескорыстного скромника. Причастность к темным замыслам Кошарского следовало отрицать.
– Если дружок Марьян таскает кресла, это еще не означает, что он работает на Кошарского, - процедил Марьян в ответ на ухмылку Березина.
– Я заседаю в Совете Гильдии, держу модный салон белой магии и исправно плачу в Гильдию положенную десятину. На этом моя близость к административным верхам заканчивается...
– А что ж так?
– насмешливо покачал головой Березин.
– То ли рылом не вышел, то ли молод еще... Но так или иначе, если Джан Серафимович что и задумает, меня он посвятит в последнюю очередь.
– От чьего же имени вы меня предупреждаете?
– От своего, исключительно от своего!
– Марьян взмахнул рукой в отчаянном жесте.
– Вы очаровательны, Марьян, - улыбнулся Березин.
– Может быть, мне тоже рассказать вам парочку небылиц?
– Не стоит. А то я не уверен, останется ли резинка в моих трусах целой к концу вашего рассказа...
Березин
– У этого моего фокуса длинная борода!.. Это старо, Марьян. Ваши трусы никуда не денутся.
Он резко оборвал смех, нахмурился и, покусав губы, решительно сказал:
– Вы меня развлекли. На том простимся, Марьян. Мне пора...
Он пошел прочь. Не обернулся, шагал твердо и уверенно. Он уже справился с шоком, в который поверг его Марьян со своими спецэффектами. Нет, все-таки он молодец...
Мятежный фокусник, как всегда, надеялся только на себя да на своего близнеца-телохранителя. Трогательно, но глупо. Совсем скоро парень поймет, что его накрыли с головой. Он уже поверил в осведомленность Кошарского, а значит, ему нечем больше защищаться. Старый страх Березина всплыл на самую поверхность, что и требовалось.
Марьян немного посмотрел вслед своей жертве. Он, как и Березин, тоже надеялся в основном на себя и заказы выполнял добросовестно.
Глава 8. Краткий отчет о проделанной работе.
Народу в кафе даже в это вечернее время было относительно немного. Место в переулочке не пользовалось чрезмерной популярностью, но доходности заведению это не убавляло. Хозяин жил за счет завсегдатаев, которым пришлось по вкусу милое местечко. Андрей никогда не видел хозяина, не знал, мужчина это или женщина, но ему казалось, что это должен быть непременно молодой и честолюбивый предприниматель, не отравленный ни грязью примитивного отечественного общепита, ни пошлым размахом нового ресторанного дела. Маленькие круглые столики, полумрак, простая, но стильная посуда, две аккуратные девчушки в джинсах и коротких полосатых фартучках, время от времени появляющиеся в зале и бесшумно убирающие мусор и грязные приборы... Все это было каким-то не совсем нашенским, срисованным с прототипа из стабильной, культурной нездешней жизни.
Андрей часто заходил сюда. В дополнение ко многим плюсам, кафе находилось не так уж далеко от Гильдии и здесь всегда был неплохой выбор чего-нибудь пожевать. Андрей привык к полупоходному существованию, его желудок принимал всякую пищу, и питание бутербродами и холодными закусками не могло отрицательно повлиять на его здоровье. Шурка тоже был парнем невзыскательным, но полакомиться любил, как всякий нормальный ребенок, и Андрей обычно брал его с собой, предварительно хорошенько отмыв и одев поприличнее.
Здесь, наконец, можно было спокойно поговорить с кем угодно и о чем угодно. Людям, что садились за соседние столики, было все равно. Здесь не заводились знакомства и не собирались тусовки. Здесь перекусывали в спокойной обстановке, и только.
Андрей уже накачался кофе по самые уши, а Шурка объелся сосисками и мороженым. Марьяна все не было, и приходилось ждать, глазея в окно и пересчитывая прохожих.
Шурка тоже изнывал от безделья и развлекался тем, что терзал очередного тамагочи. С полдюжины электронных пищалок уже почили мученической смертью в шуркиных руках. Андрей иногда интересовался тем, что именно бегает по экрану пластмассового яйца. Существа попадались действительно забавные. Но у Шурки они долго не протягивали. Они умирали или от голода, когда Шурка сутками пропадал на своих помойках, или от чрезмерно усердного ухода: перекормленными, залеченными... Несколько раз Шурка терял их или разбивал, роняя.