Уникум
Шрифт:
– Черт с тобой, резвись!
– отрезал он.
– А что Родион?
– Для человека, который трое суток лежал в коме, потом сломал лифт и разбил голову следователю, и к тому же за несколько дней всего лишь выпил стакан молока, он выглядит неплохо, - усмехнулась Елена.
Андрей еще раз с громадным облегчение перевел дух и огляделся.
– Что-то не видно многочисленных венков почетному покойнику... удивился он.
– Что, разве коллеги и благодарные исцеленные не горюют об утрате?
–
– насупилась Елена.
– Я велела, чтобы их отправляли в старую квартиру Джана. Об этом адресе практически никто не знает...
Кажется, пришла пора немного расслабиться.
Андрей положил руки ей на плечи, и она вскинула голову:
– Когда все это кончится? Я так устала... У тебя уже все есть. Зачем тебе это снова и снова?
– Что у меня есть?
– удивился Андрей и убрал руки с ее плеч.
– Все, что собрал скопидом Кошарский за свою внушительную карьеру. Я теперь одна из самых богатых вдовушек, и ты можешь пользоваться этим... Почему ты не можешь остановиться?
– Разве могут меня устроить деньги?
– изумился он.
– Всего лишь чужие деньги?!
– Во всяком случае их количество меня устраивает...
Андрей уже хотел возмутиться и прочесть ей лекцию о том, насколько высоко лежит планка его жизненных устремлений, но негромкий телефонный звонок охладил его пыл.
Елена подошла к аппарату и сняла трубку.
Она послушала говорившего, потом зажала рукой микрофон и взглянула на Андрея:
– Твой неотразимый Марьян.
Андрей вырвал трубку у нее из руки.
– Слушаю...
– А еще хочу прояснить кое-что...
– насмешливо произнес Марьян, и от этой насмешки Андрею стало очень нехорошо.
– Это я хочу кое-что прояснить! Как ты посмел использовать Шурку?! Сволочь, как ты посмел?! Ты обещал никогда этого не делать!
– Ты тоже мне кое-что обещал, не так ли? Это было давно и неправда. Зачем ты, Андрюша, решил спрятать от меня Родиона Березина?
– Я никого от тебя не прячу.
– Ох, Вербин, Вербин, отчаянный ты человек...
– вздохнул Марьян. Вот врешь и наверняка даже не краснеешь.
– Что тебе от меня надо?
– Мне не дает покоя наш последний разговор. Я не могу сразу все отрезать, это слишком много для меня значит... Даже если я всего лишь один из твоих инструментов... Почему ты так поступил со мной?
– Обратись к психоаналитику, Марьян. Они любят копаться в чужом дерьме, а у меня других проблем хватает.
Марьян надолго замолчал.
– У тебя все?
– холодно уточнил Андрей.
– Ты пожалеешь об этом...
– тихо сказал Марьян.
– Ты это уже говорил.
– Я знаю все помойки, на которых пасется твой щенок...
– засмеялся Марьян.
– Только посмей его тронуть!
– Андрей едва
Марьян помолчал несколько секунд.
– Послушай, - голос его вдруг задрожал.
– Вижу, я напугал тебя... Не бойся, конечно же я не трону твоего мальчишку. Ты заслужил это, но вряд ли я смогу заставить себя...
– Что ж, я это оценил, - нервно усмехнулся Андрей.
– Надеюсь, ты и дальше будешь умницей, Марьяшенька.
– Э, нет... Умницей я больше не буду, это дорого мне встает. И разговор наш еще не закончен. Так что до встречи, Андрей. Передавай привет своей красотке. Ты ведь так любишь разнообразие! Думаю, она охотно займет мое место в твоей постели...
Андрей бессильно опустил руки.
Елена подошла, вынула трубку из его руки и вернула ее на аппарат:
– Не нужно было тебе ссориться с Марьяном.
– Почему?
– машинально уточнил Андрей, с трудом освобождаясь от навязчивого предчувствия неминуемой близкой опасности.
– Андрюша, это очень неразумно: плевать на старых друзей, не заручившись поддержкой новых. Ты всегда спешишь, летишь без оглядки, и когда-нибудь это погубит тебя, Вербин...
Он схватил прядку ее волос и резко намотал на кулак. Она жалобно вскрикнула, запрокидывая голову, в глазах ее показались слезы.
– Вот что, девочка!
– жестко сказал он.
– Время для упреков кончилось. Мне нужно снова зарабатывать очки с нуля. И упаси тебя Бог вякать мне под руку...
Она только сжала губы и злобно прищурилась.
Глава 21. Чем пахнет подушка Кошарского?...
В маленькой спальне мерно тикали внушительные стенные часы. Они отмеряли каждую четверть часа. Егор то ходил по комнате из угла в угол, то присаживался на кровать, застеленную жаккардовым покрывалом в мелкий цветочек. Он считал удары и торопил время.
Почувствовав себя совсем паршиво, он попытался прилечь. От подушки, которая оказалась под его головой, пахло очень дорогим чужим одеколоном, и Егор отчетливо представил, как покойный председатель любил отдыхать в этой уютной комнате, когда ему случалось притомиться после праведных трудов на семейном ложе. Невыносимо!...
Собственная идея остаться в этой квартире до утра вдруг ужаснула Егора.
Он готов был вскочить и бежать прочь, куда глаза глядят. Но рядом на
своей половине широкой председательской кровати лежал, свернувшись клубком,
Родион, и у Егора снова не хватило духу дергать его.
За дверью по коридорчику пару раз простучали туда-сюда Юлькины каблучки.
– Сучка маленькая, - не сдержался Егор. Острая обида накатила, и он зажмурился, ударил кулаком по покрывалу, крепко выругался сгоряча и, перевернувшись, уткнулся лицом в плоскую подушечку, пахнущую одеколоном покойного председателя.