Уникум
Шрифт:
— Нет, Прошка, — не согласилась я. — Это кажущееся сходство. Если твой абстрактный Марк обладает всеми чертами нашего Марка, он не приемлет насилия в качестве средства решения своих проблем. Если бы Марк попал в безвыходное положение, он бы, скорее, сам наглотался цианистого калия.
— Бывают случаи, когда употребление цианистого калия — не выход из положения.
— Только не для Марка. Он — субъективист. Для него мира вне его сознания не существует. Стерев это самое сознание, он решает все мировые проблемы.
Мы прошли уже половину пути до стоянки и огибали мыс, за которым раскинулась наша бухта.
Да, мир и правда тесен. Впечатленные этой встречей, мы не сразу вернулись к теме разговора, но через десяток-другой шагов Прошка сказал:
— Ну хорошо, относительно Марка ты меня убедила. Мне самому мысль о его виновности нравится не больше твоего. Выходит, остаются только Славки с женами? Ну, Ярослава отметаем сразу. Исподтишка он ничего делать не станет. А вот Владислав — куда более подходящая кандидатура. Тихий, выдержанный, о чем думает — никогда точно не скажешь. Самообладания у него хватило бы, решимости тоже, а главное, он, наверное, единственный, кто сумел бы, сбросив человека на скалы, потом невозмутимо сидеть за столом и пить чай.
— Вот уж не единственный. Вспомни Ирочку. Видел же, с какой она вчера на меня обрушилась яростью, а в следующую секунду была уже само спокойствие. И по поводу ее морально-этических норм у меня большие сомнения.
— Ох, не нравится тебе Ирочка, как я погляжу! — поддел меня Прошка. — И чем это она тебе не угодила?
— А тебе, стало быть, нравится? — тут же ощетинилась я. — Что же ты тогда от нее улепетывать бросился, когда она хотела навестить вместе с нами Нинку? А меня, между прочим, бросил, и пришлось светские лясы точить. Знаешь, сколько я от нее гадостей про Татьяну наслушалась?
— Может быть, Ирочка и стерва, но на убийцу не тянет. Мозгов маловато.
— Можно подумать, для того, чтобы человека с обрыва спихнуть или подержать на лице подушку, нужен выдающийся ум! Как известно, уровень интеллекта убийц в среднем ниже нормы.
— Это у бытовых убийц, из тех, кто по пьянке собутыльников топором по голове тюкает. Ну ладно, будь по-твоему, Ирочку пока вычеркивать не будем. А что скажешь про Татьяну?
— Наверное, и она могла бы убить. Воли и самообладания ей не занимать. А способ… не знаю. Не настолько хорошо я в ее характере разобралась, чтобы выбрать подходящий для нее способ убийства.
— А я бы ее исключил, — задумчиво произнес Прошка. — Есть в ней что-то такое… строгое. У кого там было про лица судей и преступников?
— У Джозефины Тэй. «Дочь Времени». Там герой показывает всем портрет Ричарда Третьего и предлагает определить по лицу, где его место: на скамье подсудимых или на судейском помосте.
— Да-да. Так вот, мне кажется, что у Татьяны лицо судьи.
— Пожалуй. Итак, в подозреваемых остались только Владислав да Ирочка? Негусто. Но, может быть, это к
— Спроси чего-нибудь полегче. И потом, мотивы — дело десятое. Их можно изобрести сколько угодно.
— Ну не скажи. Если иметь в виду конкретных людей и конкретные взаимоотношения, простора для воображения не так уж много. И вообще рано мы с тобой взялись перебирать косточки своим. Пусть сначала шпион Белов убедится, что убийство не совершил кто-то посторонний.
В тот же день, ближе к вечеру, нас навестили Славки, Ирочка и Татьяна. Поначалу общий разговор протекал вполне мирно. Я в общих чертах рассказала о своем свидании с Беловым, Славки — о своем. Константин Олегович действительно попросил их в обед сходить вместе с ним в столовую и поискать знакомые лица. Когда Славки сообщили, что никого не узнают, Белов незаметно показал им москвичей. Славки заверили его, что видят этих людей впервые и, мало того, весьма сомнительно, чтобы Полторацкие могли с ними общаться. Белов принял их слова к сведению и начал расспрашивать о характерах Нинки и Мирона, об их круге общения, интересах и тому подобное. Славки рассказали все, что им было известно, и беседа на этом закончилась. Белов снова отправился опрашивать персонал медпункта и обслугу пансионата. Правда, напоследок он велел Славкам передать нам, что хотел бы завтра видеть всю нашу компанию, не считая Генриха. Другими словами, он жаждал пообщаться со мной, Прошкой, Лешей и Марком.
Обменявшись информацией, мы, естественно, перешли к обсуждению имевшихся у нас версий убийства. Для начала Марк передал гостям наш вчерашний разговор и свой вывод о том, что убийца преследовал цель устранить Мирона, а Нинку задушил из страха, что она может вывести его на чистую воду. Это, казалось бы, нейтральное, не задевающее никого из присутствующих предположение послужило толчком к грандиозному скандалу.
— Но тогда получается, что убийца и в самом деле один из нас, — заметил Славка-Ярослав. — Нину в пансионате в принципе мог убить кто угодно. Например, сумасшедший какой-нибудь. Но если гибель Мирона — не случайность, то возможность столкнуть его с обрыва была только у нас. Никого другого здесь просто не было.
— Прекрати! Прекрати! — завизжала Ирочка. — Или я немедленно ухожу и запираюсь в своем номере.
— Да, давайте не будем развивать эту тему, — поддержал ее Генрих.
— Но нам необходимо разобраться, — настаивал Славка. — Ира, не тревожься. Даже если среди нас есть убийца, то, скорее всего, один. Мы сумеем тебя защитить, если он вдруг решит на тебя наброситься.
— Почему «он»? — вдруг подал голос Славка-Владик. — Если речь идет об убийце Мирона, на мой взгляд, было бы правильнее употребить местоимение «она».
Я просто не успела отреагировать на этот прозрачный намек, потому что Марк, Прошка и Леша вскочили и заговорили одновременно:
— Какого дьявола ты имеешь в виду?!
— По-моему, это просто подлость!
— Думай, что говоришь, Славка!
До Генриха не сразу дошел плохо скрытый смысл Славкиной реплики. Но когда дошел, на лице его отразился неподдельный ужас.
— Слава, ты что? Я понимаю, что погиб твой близкий друг, но нельзя же до такой степени забываться!
Несмотря на столь массированный натиск, Славка невозмутимости не потерял.