Универсальное средство (сборник)

Трищенко Сергей Александрович

– Спасибо, – я взял предложенное.

– Нет, нет, я не могу! – заотказывался "хороший человек", а ноздри его сладострастно расширились.

– Пей, а то убью! – провозгласил громила.

– Подчиняюсь насилию, – смиренно произнёс "хороший человек" и в три глотка выхлебал кружку.

На его лице разлилось блаженное

выражение.

– Ради таких случаев я и прихожу сюда! – прошептал он.

– Как вам везёт! – проговорил громила, раскачиваясь из стороны в сторону. К пиву он так и не притронулся. – Вам, вам, – палец его уставился на меня.

– Чем же? – удивился я.

– На вас нет клейма. Вы можете вести себя, как хотите.

– Не совсем так, – возразил я. – Если кто-либо из нас совершает… недостойные поступки, он позже приходит… к духовному наставнику, и кается.

– Да я готов каяться каждый день! – возопил бандюга. – Если бы мне разрешили хотя бы разок поцеловать моих малюток!

– А мне, – утирая слёзы, произнёс "хороший человек", – хотя бы раз плюнуть на тротуар!

Он вынул кружевной платочек и высморкался.

– Скажите, – я решил взять быка за рога, благо оба собеседника находились в соответствующем настроении, – а кто ставил вам штамп на лоб?

– Как кто? – хором ответили оба. – Творец нашего мира!

– Вот оно как! – воскликнул я. – А как же…

В голове моей носилась масса мыслей, и ни одна не могла найти выхода.

– Он находится над нами, – печально произнес "хороший человек", – мы не можем никуда спрятаться от его взгляда. Он проверяет нас…

– Неужели? – кое-что становилось понятным. – А наш Создатель, раз сотворивши нас, куда-то удалился, разрешив развиваться самостоятельно.

– Счастливчики! – прохрипел громила. А "хороший человек" заметил:

– А нас он решил постоянно контролировать.

– Но… но Создатель должен быть один! – пролепетал я. – Вселенная-то

одна. Или это значит, это значит…

Мне казалось, что я понял. Но сформулировать мысль не успел: я почувствовал, как к моему лбу что-то осторожно прикасается. То холодное, то тёплое – попеременно. Как будто кто-то, находящийся вне меня, не мог определить, какой штамп ставить на мой лоб.

Мои собеседники, будто что-то заметив – а может, мою реакцию, – отшатнулись от меня, и с округлившимися глазами и приоткрытыми ртами наблюдали: какой отпечаток появится у меня на лбу?

Панически взвизгнув, я нажал кнопку возврата.

И очнулся в объятиях родных майоров и полковников – из соображений секретности низших чинов не привлекали, а для случая провала не ставили в известность никого из старших.

Но еще минут пять я озирался с диким видом, разыскивая на их лбах синие штампики…

Я всё подробно изложил в отчёте. И шеф неоднократно вызывал меня на беседы, пытаясь выведать всё новые и новые подробности. Я наговорил сорок часов диктофонных записей, вспоминая четыре часа, проведённые в параллельном мире.

Шеф заинтересовался рассказом. Он был честный старый служака.

– Как это удобно, – бормотал он, – посмотришь на человека – и сразу скажешь, чего от него ожидать: кто хороший, кто плохой! Я считаю, нам следует присоединиться к этому миру. Надо доложить по начальству!

Докладывал он или нет – не знаю. Знаю, что его неожиданно сняли с работы и отправили на пенсию. Весьма приличную, кстати. Ну, шеф давно выработал необходимый для приличной пенсии стаж, так что по-другому и быть не могло.

Мне же пришлось ещё долго писать отчеты, вспоминая каждую минуту моего пребывания там. Но особенно неприятно было вспоминать то холодное, то горячее прикосновение клейма ко лбу…