Универсальный солдатик

Ильин Андрей

— Да, именно так! Заявляю со всей ответственностью!..

Настоящий Старков, сидя на ковре и обхватив голову руками, тихо матерился и поскуливал.

Кошмар! Какой кошмар!..

Потом обсуждали многие другие интересующие зрителя темы. И больше всех говорил Старков.

Иногда показывали заместителя министра.

— Категорически не согласен! — говорил он. — Это неправда.

Глава думской фракции и журналист смеялись, хлопали себя по коленям и хлопали в ладоши.

— Мы сделаем все возможное,

чтобы в самом ближайшем времени обуздать преступность... — обещал заместитель министра.

— Это неправда! — возмущался Старков...

— Необходимо менять законодательство, — настаивал глава фракции.

— Категорически не согласен, — не соглашался Старков.

— Нужно вскрывать и освещать в прессе факты коррупции и измены в рядах милиции, невзирая на чины, — утверждал известный журналист.

— Да, именно так!.. Заявляю со всей ответственностью! — поддерживал его Старков.

— Мне кажется, мы сгущаем краски, — протестовал заместитель министра, защищая честь мундира. — Ведь есть же в нашей работе положительные сдвиги, есть по-настоящему честные работники. Как, например, следователь Старков.

— Это неправда! Категорически не согласен, — решительно возражал Старков.

И периодически, в паузах, как дурак, хохотал и хлопал в ладоши...

В конце передачи огласили рейтинг зрительских симпатий. Следователь Старков по популярности намного опередил всех своих оппонентов. Народу понравилась его смелая, бескомпромиссная позиция и брызжущая через край жизнерадостность.

Как только передача кончилась, Старков схватил трубку телефона.

— Что вы сделали? Как вы смели?! Я на вас в суд подам! — орал и бесновался он.

— А что мы сделали? — удивился продюсер. — По-моему, вы все очень правильно сказали. Или вы считаете, что у нас коррупции нет? И будете это доказывать на суде?

— Нет, конечно есть...

— Так что вы хотите? Вы не сказали ничего такого, что не соответствовало бы действительности. Кроме того, в контракте оговорено право компании по своему усмотрению монтировать отснятый материал.

Да, действительно, был такой пункт. Но кто мог знать...

На следующий день Старкову позвонили из министерства.

— Через пятнадцать минут с вами будет разговаривать заместитель министра, — сообщил приятный женский голос.

Старков похолодел. И стал соображать, где у него лежат рюкзак и пакет со сменным бельем. Звонок раздался через час.

— Ну что, смотрел? — обратился на “ты” замминистра.

— Я... да... я смотрел, — залепетал Старков. — Но это не я... Это они...

— Нормально получилось, ядрено! — похвалил замминистра. — Ты молодец! Крыл правду-матку, невзирая на должности. Зрителю понравилось... У нас тут брифинг намечается, так ты давай приходи. Нам нужны бунтари с низов. У нас ведь теперь демократия...

Старков

шумно выдохнул воздух.

Понравилось... А он думал... Оказывается, все не так уж страшно. Хотя совершенно непонятно.

Решительно ничего непонятно...

Глава 37

— Я не хочу!.. Я не могу!.. Я высоты боюсь!.. — скулил Иванов. — Я разобьюсь!.. Ну я прошу вас! Умоляю!..

Иванов стоял на коленях на крыше, мертвой хваткой вцепившись руками в основание спутниковой антенны. Со стороны слухового окна на него надвигались, тесня к краю, многочисленные охранники.

— Гони его на меня, — распоряжался облавой товарищ Максим. — Давай, давай...

Охранники подошли, разом схватили Иванова со всех сторон, что есть сил рванули вверх.

— Нет, не хочу-у!.. — попытался заорать Иван Иванович. Но его рот залепила чья-то огромная, в пол-лица ладонь. — М...м.., Угу... М...мы, — протестовал как мог Иванов. Дюжие молодцы рвали и выворачивали его вросшие в антенну руки. Антенна качалась и скрипела, молодцы пыхтели...

— Врежьте ему как следует! — свирепо прошептал кто-то.

Здоровый кулак, выскочивший из темноты, впечатался Иванову в лицо. Он мгновенно обмяк и разжал пальцы.

Потом, когда на него надевали, на нем застегивали и затягивали альпинистскую обвязку, Иванов не сопротивлялся.

— Рот, рот ему заткните! — напомнил товарищ Максим. — А то разорется там.

Из нескольких не первой свежести платков свернули импровизированный кляп, который впихнули Иванову в рот.

Приказали:

— Ну-ка покричи.

— Угу... м.. мм, — сказал Иванов.

— Все в порядке.

Пристегнули карабин к веревке. И пристегнули Иванова наручниками к товарищу Максиму.

— Ну, мы пошли, — сказал товарищ Максим. И перевалился через парапет ограждения.

— Майна!

Охранники столкнули Иванова с крыши и страви — ли несколько десятков сантиметров веревки.

— М-м-м-мы-у-у-у! — кричал, извивался зависший на высоте седьмого этажа Иванов, цепляясь пальцами за желоб водослива.

— Отпусти, дурак! — шипел висящий рядом товарищ Максим. — Отпусти, сволочь!

Притянув к себе наручниками, наотмашь, со всей силы, ударил Иванова по лицу.

— Отпусти крышу!

Иванов отпустил.

Охранники стравили еще полметра веревки. Товарищ Максим, отпустив рычаг самоспуска, пополз вниз, увлекая сомлевшего от ужаса Иванова.

На уровне пятого этажа остановились.

Было совершенно темно, потому что спускались не со стороны освещенной улицы, а со двора. Окна тоже не горели — добропорядочные парижане крепко спали.

— Руку! Вытяни руку, — приказал товарищ Максим. И, приводя в чувство, толкнул Иванова в бок. Иван Иванович протянул руку.