Университет Междумирья. Не говори мне, кто ты
Шрифт:
Я выскользнула обратно в коридор. В разгоняемом светом торшеров полумраке громоздились коробки, баррикадируя шкафы и комоды. Белела наброшенная на залежи неизвестно чего простыня, до потолка высились ровные башни ящиков, между которыми просвечивали стены в аккуратные ромбики. Наверное, раньше тут было красиво. Чувствовалось эхо чего-то уютного, сделанного с любовью. Я задержала дыхание, стараясь не чихнуть и не разбудить Кеннета. Должно быть, где-то рядом досыпает. В одной из соседних комнат, на какой-нибудь кровати. Может, присоседиться?.. Как он тогда у Лукаша. Вполне могу ответить тем же. Только повод придумаю… Точно, диван был жесткий, вот! И вообще мне холодно.
Воодушевленная этой идеей, я заглянула за следующую дверь. Та привела на кухню, пропитанную аппетитным запахом. Тотчас потекли слюнки. Деревянный буфет был абсолютно пуст, как и раскрытый настежь шкаф, напоминающий
Облизав пальцы, я потянулась за салфетками, которые оказались… вовсе не салфетками! Выцветшая афиша выпала из моих рук и спикировала вниз, на пол. Господи. Боже. Мой. Кеннет так и сказал – заброшенный театр! Но он не уточнил, что это кукольный театр!..
Я не в силах была отвести глаза от распластавшейся под ногами афиши. «Мир за вратами» – назывался тот спектакль. Махонькая сцена, красный бархат обивки. Игрушечная девочка с румяными щеками в окружении забавных бесят и традиционных зверушек. Славных таких, глазасто-ушастых. Выразительные морды, растопыренные лапки. Одна кукла краше другой. Хозяйка театра сама их делала?.. Интересно-интересно… Получается, в доме есть целая куча прелестных игрушек! А я здесь о всякой ерунде думаю вроде еды и сна. Подхватив афишу, я рванула в последнюю неисследованную комнату. С придыханием отворила дверь. И замерла разочарованно. Пустой диван во вмятинах, клочки пыли под письменным столом, полки с макулатурой. Ничего интересного – отчеты и сводки всякие. Не поняла! Допустим, игрушки рассованы по коробкам и ящикам, которых в коридоре в избытке. Но где сцена? Место нужно и для нее, и для зрителей. Этаж всего один, комнатки маленькие. Разве что… Я кинулась в прихожую, нетерпеливо сминая пальцами афишу. У входной двери нашла его – скрытый завалами коробок проход вниз. Действительно, не дело же посетителей театра в жилой части дома принимать, между кухней и рабочим кабинетом.
Я протиснулась между башнями коробок и юркнула по ступеням в загадочную многообещающую темноту. На ощупь, надеясь каким-нибудь чудом отыскать выключатель. Пылюки-то… Нос защекотало, я от души чихнула. Сбоку что-то щелкнуло, зажегся свет. На звук реагирует! Перед глазами проявились последние ступеньки и растяжка «добро пожаловать» в обрамлении сдувшихся сморщенных воздушных шариков. Афиш по стенам было расклеено столько, что обоев просто не было видно. Богатый репертуар, сказочно-детский, с волшебными названиями и волшебными картинками. Куклы не повторялись, исполняя лишь одну-единственную роль, для которой делались. Потрясающе! Игрушечные создания били милотой в самое сердце, особенно неведомые зверята с ажурными крылышками, пухлыми животиками и антенками, торчащими из голов. Эсмирские телепузики?.. Их было так много, что впору засомневаться, влезли ли они все в те коробки. Красота… Какая же красота… Абсолютно штучная! С ума сойти, я в гостях у настоящего мастера. Неважно, что дома его нет. Я заставила себя отлепиться от афиш и пошла дальше в сладком предвкушении.
Сцена! Та самая сцена, красно-бархатистая. Ряды мягких кресел, цветной прожектор наверху, тень занавеса на стене. А рядом, за стеклом витрины, – они, куклы. Несколько штук, зато каких… Глазки, реснички, крылышки, мягкие подушечки лапок. Какое все детальное, у-и-и-и! Я прильнула к стеклу, попискивая от восторга. Наверное, стояла бы так и стояла, мечтая достать их, надеть на руку и устроить собственное представление. Но заметила краем глаза неприметный проход за сценой, ведущий в какой-то коридорчик. Там подсобные помещения театра? Проверим.
Я угадала: в первой из двух комнат были залежи пыльных декораций, чертежи и толстые папки со сценариями. Отыскала среди них «Мир за вратами». История оказалась про путешествие маленькой крошки в бездну, где она подружилась с бесятами и успешно вернулась домой. Если Кеннет сюда в детстве ходил, то этот спектакль наверняка был его любимым! Представив себе маленького Кенни в зале, мечтательно наблюдающего за игрушечными демонятами, я хихикнула.
Безумие эйфории, доля необходимой сосредоточенности. Порхание между коробочками, необычайная легкость, как второе дыхание. Податливо мягкая глина под пальцами, сформированный кругляш будущей мордашки. Привычное и естественное наваждение. Столь желанное, приправленное вихрем свежих впечатлений. Черно-алым сиянием бездны, красотой вечной ночи. Вылепила… личико с провалами глаз. Вполне себе мордашка! И рожки, миниатюрные, но острые. Дальше – проделанные дырочки для ниток, аккуратные мазки красок. Рожки будут красные! А глазки черные… то есть то место, где могли бы быть глазки. Две дырочки носика, а без нижней челюсти обойдемся. Лапуля!.. Печка на кухне работала, рекомендованная выключателем температура для запекания подошла. Я взялась за выкройку. Клацанье тугих ножниц, шелест разрезаемой ткани. Стежок за стежком. Тельце, голова, лапко-ручки. Коротенькие, чуть косолапые ножки. Кто у нас тут будет такой славный и толстенький? Риса для набивания не нашлось. Впрочем, эсмирский синтепон тоже сойдет. Если это, конечно, он. Теперь ушки! Заячьи, со вставками придающей форму проволоки. Вязаный шерстяной ошейник, пышный красный бант на спине – вместо крыльев, с длинными завязками и нанизанными на нити бусинами. Финальный этап – зафиксировать и пришить мордашку. Облизав уколотый иголкой палец, расправить как следует тканевые уши, пожать лапку. Ну, здравствуй!
Я выдохнула и отступила на шаг от стола. М-м-м… Кроваво-красные стежки по черной ткани, брутально округлый череп с детско-милашным, очаровательным выражением. Заинька. Я стояла и смотрела на него, он смотрел на меня закрашенными провалами глаз. Чего-то не хватало в его пухлых лапках. Печеньки? Нет. Почему-то уверена: этот печеньки не любит. Руки вновь потянулись к глине и краскам. Красное яблочко, надкушенное. Выглядывающий сбоку червячок. Должен же быть у ханика друг! Переносной. У всех кто-то должен быть, вот. Снова кухня, печка, скрашенное мягкими объятиями ожидание. Пришитое к пузику яблоко встало как родное. Класс… Прямо то, что задумывалось. Имя, пора дать ему имя. От него веяло теплом и до боли родным запахом гуаши, забавно топорщились заостренные уши. О, придумала. Шанечка!
Наверху бухнула дверь, зашуршали шаги. Кеннет? Вернулся?.. От радости я подпрыгнула, метнулась было к выходу, но вовремя вспомнила, как выгляжу и какой бардак развела в чужой мастерской. Быстренько оттерла краску с пальцев, определила инструменты по коробкам, мусор – в корзину. Успела до того, как шаги спустились по лестнице, окончательно приблизились и на пороге появился он. В новой, внезапно белой рубашке с закатанными рукавами, слегка растрепанный. Изучающий меня взгляд, довольная усмешка на губах.
– Так и знал, что найду тебя именно здесь! Чтобы ты, и не оккупировала кукольное логово.
О… А я не ошиблась. Не случайно в театр меня привел. Знал, что мне понравится!
– Тут классно, очень-очень, – выпалила я, от переизбытка чувств размахивая руками. – Столько игрушек, прекрасных, самодельных, самых разных… Они потрясающие!
Кеннет улыбнулся. Мазнул взглядом по столу, заметил новорожденного ханика и уставился не моргая. Я затаила дыхание. Что скажет? Ну-у-у? Никогда еще так не волновалась… Шанечка весьма оккультный получился, правда-правда? Брови Кеннета медленно поползли вверх, на лице отпечатался полнейший ступор. Глубоко вдохнул, с шумом выдохнул и попятился обратно за порог. Странная реакция… Он сглотнул и, неотрывно косясь на Шанечку, спросил: