Университет
Шрифт:
Шерил с ухмылкой смотрела на лужу крови, в которой валялось то, что еще минуту назад было предметом гордости этого идиота.
В соседней кабинке кто-то захихикал. Шерил вскочила и крепче сжала нож в правой руке. Перегородка не доходила до пола, и Шерил увидела в соседней кабинке пару черных туфель и белые носки.
— Кто там? — спросила она.
— Я.
— У меня нож.
Черная туфля вдвинулась в ее кабинку и носком тронула лужу крови. Ее владелец снова хихикнул.
— А я знаю, что у тебя нож.
— Я и тебе яйца
— С какой стати, милочка? Я на твоей стороне. Сделай, как ты хотела. Приведи сюда его дружка и учини с ним то же самое.
У Шерил дыхание сперло. Откуда он знает?..
— А впрочем, тащи сюда обоих его дружков. Я тебя подожду.
— Подождешь? Без дураков?
— Да, подожду.
— Ты кто?
Сосед нагнулся. Из-под перегородки появилась волосатая мужская кисть — растопыренная для рукопожатия.
— Будем знакомы — меня зовут Брент Киилер. Сдается мне, что мы с тобой станем большими друзьями.
Шерил неловко пожала его руку.
— Приятно познакомиться, Шерил, — сказал Брент — А теперь веди сюда обоих парней. Одного обработаешь ты. А вторым займусь я. Ну а после — поболтаем.
"Отлично! Прекрасно! Замечательно! — подумала Щерил. — У меня есть друг. Как хорошо!"
— Только ты смотри, никуда не уходи!
— Не волнуйся, я не улизну.
Чуть не поскользнувшись в луже крови, она открыла дверь и вышла из кабинки. Вытерев кровь с ножа бумажным полотенцем, положила его обратно в свою сумочку.
Уходя, девушка громко сказала:
— Брент, ты только останься. Не уходи, пожалуйста!
— Будь спокойна, не уйду.
Последнее, что Шерил слышала, выходя из туалета, был зловещий смешок Брента.
2
Джон Тейлор различил запах жарящегося мяса для гамбургеров — через все пространство большого газона. Знакомый одуряющий дух кипящего жира ударил в ноздри. От одного этого запаха у Джона начиналась резь в животе!
Как же он ненавидел работу в студенческой столовой!
Всякий раз шел как на каторгу.
Когда месяц назад здесь открылась вакансия и его приняли на работу, он был рад-радешенек, потому что за восемь недель до этого попал под сокращение в большом городском ресторане, не мог никуда устроиться и уже решил, что кончит уборщиком мусора и будет вкалывать вместе с бедолагами-мексиканцами. Конечно, это не бог весть что — работать в студенческой забегаловке, где ребят кормят черт знает чем. Но зарплата сносная, а главное — бесплатный харч.
Однако очень скоро его первоначальный энтузиазм поиссяк.
Такие аппетитные поначалу ароматы гамбургеров, хот-догов и жареного картофеля со временем стали раздражать ноздри Джона, привычные к более изысканным кухонным запахам дорогого ресторана, где всем заправлял опытный шеф-повар. Да и студенты — шушера, противно их обслуживать.
Но выбирать не приходилось: или эта студенческая тошниловка, или пособие
За считанные дни Джон возненавидел здесь все: свои обязанности, людей, с которыми он работал, и людей, которых он обслуживал. Такого раздражения и такой лютой ненависти он никогда прежде не испытывал.
Вкалывая на кухне, Джон Тейлор постоянно думал о старых добрых временах и жалел себя. Но здешним оболтусам было наплевать на его горести. И все чаще приходили мысли нагадить этим людям, среди которых судьба заставляет его тереться по восемь часов в день.
С ним поступили несправедливо, и он хотел поквитаться.
Теперь он уже не мог размышлять ни о чем хорошем, а только строил планы мести. Кому мстить? Да всем. Они все его враги, потому что им наплевать с высокой башни на то, что Джон Тейлор сидит в заднице и не видит никакого выхода для себя...
И студентки, сучки, не обращали на него никакого внимания. Пытаешься с ними заигрывать — так они прямо шарахаются. Конечно, он рылом не вышел — они же образо-о-ованные.
Многие люди обижали Джона Тейлора на протяжении его жизни. Теперь он вспоминал все давние оскорбления и закипал от ярости. Врете, он ничего не простил, он себя еще покажет!
Сегодня он был особенно зол. И шел на работу с мыслью, что именно сегодня надо осуществить задуманное.
Удача поджидала сразу же за порогом. Старший по смене поставил его на раздачу — кто-то там у них заболел. На раздаче Джон стоял очень редко, с большой неохотой и лишь в случае крайней необходимости. Но нынче он был несказанно рад такому повороту: все становилось гораздо проще.
До сих пор, едва ли не с первого дня работы, его бесила очередь студентов. Идут и идут, и нет им конца. Похоже, они приезжают в университет не учиться, а жрать. В любой час дня стоит очередь — и короче не становится!
Но сейчас он радовался этой очереди. Это же замечательно, что их так много! Джон открыл первый пакет с крысиным ядом и поставил его рядом с грилем, где он был не виден студентам. Затем достал ложку, щедро посыпал котлету белым порошком. Тот быстро разошелся по горячему мясу. Отлично, ничего не заметно. Теперь долька помидора, зелень — и сунуть между двумя кусками булочки. Готово! Получайте свой гамбургер!
— Следующий!
Джон был полон энергии, бодр и весел. Он ощущал необычайный подъем. Наконец-то черные мысли покинули его. Он орудовал ложкой, посыпая котлеты крысиным ядом, и напевал, прерываясь лишь для того, чтобы крикнуть:
— Следующий!
3
В последний момент Патти Себерг чуть было не передумала идти на занятия по сравнительному религиоведению. Не то чтобы она слишком уж не любила этот предмет. Конечно, увлекательного в нем мало — по крайней мере для нее; однако такая прилежная студентка, как Патти, очень и очень редко пропускала лекции и практические занятия.