Университетский вопрос в России

Сборник статей

Вот ту систему, в которую часто вырождается преподавание в средней школе, т.е. систему подмены преподавания хроническим экзаменованием, и предлагается в существе дела завести в высших учебных заведениях врагами лекций и сторонниками репетиций. Положим, психология этих занятий здесь получилась бы (и получается в случаях их применения) несколько иная, менее уродливая вообще, нежели в средних учебных заведениях. Несмотря на то что эти занятия получают обыкновенно и естественно тем чище и резче выраженный экзаменный характер, тем более освобождаются от элемента преподавания, обучения, чем старше и развитее люди, с которыми их приходится вести, все-таки как инквизиционные манеры и привычки на стороне занимающихся хроническим экзаменованием, так и соответственные приемы приспособления к этому на стороне «опрашиваемых» (склонности и привычки к сокрытию пробелов знаний и показанию имеющегося «товара лицом») имели бы здесь значительно менее резкий характер, так сказать, более цивилизованный вид, нежели в средних учебных заведениях.

Но, с другой стороны, какой смысл применения этих педагогических операций к людям взрослым? Говоря о гимназиях, мы признали педагогическое значение экзаменного элемента в учебных занятиях (если

он не выходит за пределы добавочного и побочного педагогического средства на почве рационального преподавания) именно потому, что дело идет о детях и подростках, которые еще не в состоянии сознательно и разумно относиться к собственным интересам и т.д. Но мы решительно отрицаем уместность таких педагогических средств по отношению к юношам и взрослым людям – студентам высших учебных заведений. Есть, конечно, и здесь легкомысленные люди, предающиеся подчас и очень неразумному и даже печальному препровождению времени, например занимающиеся кутежами и т.п. Но как ни печальны эти явления и как ни желательно было бы, чтобы их не было, а все-таки мы против того, чтобы заставлять студентов учиться путем задавания и еженедельного спрашивания уроков, точно так же как и против сажания их в карцер за пьянство и кутежи, и даже против запрещения им пьянствовать и повеления им учиться, требования посещения лекций и т.п. В таком возрасте это не только бесполезная, но и прямо вредная педагогика. Многие юноши именно потому и не привыкли к самостоятельному разумному поведению, что их не приучили к самостоятельной заботе о себе или отучили от самостоятельности излишнею и чрезмерною опекою. Крайне неразумно ведут себя в этом отношении некоторые родители, не совсем рационально поставлена эта сторона воспитательного дела и в гимназиях. Не о том следует думать, чтобы поставить взрослых людей под мелочную опеку и понуждать студентов еженедельным спрашиванием уроков к прилежному учению, а о том, как уже в старших классах средних учебных заведений уменьшить опеку и предоставить приближающимся к совершеннолетию юношам больше самостоятельности. Это весьма необходимо и важно именно с точки зрения педагогики, ибо от этого зависит нормальный ход развития зрелости характера.

Что же касается университетов, то мы высказываемся решительно и абсолютно не только против еженедельных, но и против ежемесячных или и более редких репетиций – и не только с указанной выше педагогической, но и с учебной точки зрения. Ибо репетиции мешают заниматься наукою. Это положение покажется, пожалуй, парадоксом тем, которые существо и успех университетского учения видят в успешном выучивании учебников. Падение университетского преподавания и образования, к сожалению, способствует развитию таких взглядов. Мы же полагаем, что такой студент, который в университете не идет далее выучивания учебников и успешных экзаменов на этой почве, не есть настоящий студент и такими студентами, хотя бы они получали на экзаменах «пятерки» по всем предметам, гордиться нам нечего. Те люди, которые из университета не вынесли ничего более, чем знание, хотя бы и крепкое, того, что говорится в подлежащих учебниках, не вынесли из университета подлинного университетского образования, а только некий неважный суррогат его. А те профессора, которые не идут дальше того «успеха», который состоит в успешном выучивании их или чужих учебников, – это не профессора, а их «успех» – не успех, а неудача, фиаско.

Того «успеха», который состоит в знании учебника со стороны студентов, мы всегда можем добиться и без репетиций. Для этого достаточно предъявить соответственные требования на окончательных или курсовых экзаменах, ставить, например, «двойки» за сравнительно более посредственные знания, «тройки» только за хорошие знания и т.д.

Положим, теперь иногда это невозможно: при тех порядках, которые завелись на почве Устава 1884 г. и отступлений от него, может случиться, что профессор даже и того «успеха», чтобы студенты по крайней мере удовлетворительно выучивали учебники, достигнуть не может и вообще за уровень познаний по его предмету со стороны переходящих на старшие курсы и оканчивающих ни в каком смысле отвечать не может. На почве этих порядков мыслим такой случай, что к профессору, который бы вообще потребовал каких-либо знаний на экзамене или потребовал бы знания всего курса вместо части его или знания учебника вместо краткого конспекта или вопросника, состоящего из нескольких вопросов и надлежащих кратких ответов на них, никто бы не пошел экзаменоваться, а во всяком случае громадное большинство, в том числе все незнающие, пошли бы к другому экзаменатору; на почве этих порядков, состоящих в том, что чем легче экзамен, тем больше преподавательский гонорар, если бы не предстоящая реформа, которая, конечно, их скоро прекратит, может быть, дошло бы до того, что не только наука, но и учебники исчезли бы из нашего обихода, а их место заняли бы исключительно краткие катехизисы на листе бумаги с установленными вопросами и ответами. Спешу оговориться, что я не говорю о конкретных преподавателях и о теперешнем характере экзаменов, а только об учреждении и тенденциях, в самой его природе и постановке заключающихся – крайне зловредных и развращающих. Но это именно совершенно исключительное явление, которое скоро исчезнет с лица земли вместе со всем Уставом 1884 г. При нормальной постановке университетского дела на профессоре лежит правовая (хотя и без особой санкции) и нравственная ответственность по крайней мере за известный необходимый минимум познаний по его науке со стороны проходящего переходный экзамен курса или со стороны оканчивающих университет, и нетрудно оправдать эту ответственность, поскольку дело идет об известном среднем уровне положительных знаний, приобретаемых путем учения по учебнику и требуемых на экзамене. Для этого репетиции – совершенно излишняя и ненужная роскошь. Но обязанности профессора идут дальше, можно сказать, бесконечно дальше. На каждом профессоре лежит обязанность вовлечь по мере сил и способностей своих возможно большее количество своих слушателей в свою науку в собственном смысле, заставить их заинтересоваться ею и заниматься не на время до экзамена только и не в виде и размере зубрения учебника к репетиции

или экзамену. Это, так сказать, приемы освободиться, развязаться с наукою (ср. характерный термин «освободительные репетиции»). Задача профессора состоит не в том, чтобы путем «освободительных репетиций» или экзамена, подобно повивальной бабке, разрешать студентов от бремени данной науки, а в том, чтобы установить между ними и наукою постоянную живую связь, возможно тесную, глубокую и длящуюся и после окончания курса. Конечно, всегда найдутся и такие студенты, которые в университете наукою не занимаются, а отделываются выучиванием учебников и сдачею по ним экзаменов. Чем ниже в университете поставлено преподавание, чем меньше профессоров, способных возбудить своими лекциями уважение, интерес и любовь к науке и вызвать в студенчестве научный дух и научное воодушевление, и вообще чем менее университет властвует в духовном и идеальном смысле над своим студенческим стадом, тем больше таких студентов. Но это ненормальные явления, университетская болезнь. Следует заботиться об исцелении этой болезни, о поднятии университетского преподавания и усилении идеальной духовной власти науки и университета над студенчеством, а не о возведении печальной аномалии – довольствования учебниками как средствами отделаться от науки – в общее правило и нормальное отношение к университетской науке. Именно такова тенденция и таков смысл освободительных и иных репетиций. И теперь, при не особенно блестящем положении университетского дела, у нас все-таки немало студентов, связь коих с наукою в университете отнюдь не ограничивается выучиванием для экзамена учебников. Более дельные студенты охотно и усердно посещают лекции уважаемых и ценимых ими профессоров, пользуются литературными указаниями с кафедры для добровольного чтения и изучения науки сверх экзаменного минимума, и некоторые из них доходят до большой начитанности и глубокой образованности в сфере заинтересовавших их областей знания.

Еженедельные или хотя бы только ежемесячные репетиции по заданным для выучки частям учебника не только исказили бы и понизили господствующую в студенчестве точку зрения на университетскую науку и надлежащее занятие ею, но и явились бы фактическим препятствием для научных занятий в собственном смысле слова.

Как возможно посвятить себя свободному и добровольному учению и изучению какой-либо науки, если надо думать о том, чтобы выучить заданные куски из разных учебников? Положим, свободного времени, может быть, оставалось бы достаточно, но то настроение, которое требуется для свободного углубления в науку, обыкновенно бы исчезало, сменяясь скорее враждою и отвращением и к репетиционной системе, и к проходимым таким образом наукам. И такие отвращение и вражда появлялись бы также и у более развитых с точки зрения ума и характера молодых людей – и у таких, пожалуй, они проявлялись бы с наибольшею силою, ибо они особенно сильно чувствовали бы и ясно понимали неуместность и вредную стеснительность такой системы по отношению к себе. Ребенок чувствует себя хорошо в пеленках, а взрослого они бы привели в ярость или в отчаяние.

Фактически трудно или даже невозможно было бы в университете не только заставить всех учить уроки и являться на репетиции, но даже и подвергать сколько-нибудь серьезному и внимательному еженедельному или даже только ежемесячному спрашиванию ту хотя бы сравнительно небольшую, например третью, часть студентов, которая под влиянием косвенных давлений являлась бы на репетиции. В этом смысле репетиции, пожалуй, не помешали бы наиболее дельным студентам заниматься наукою, ибо они сумели бы обойти это препятствие и, с их точки зрения, лишенное смысла занятие. Но точно так же не помешали бы репетиции в таком случае и ничегонеделанию противоположного сорта студентов – именно тех студентов, для которых бы они по существу, в идее главным образом могли иметь разумный смысл.

IV.

Исходя из той идеи, что студенты – взрослые люди, т.е. из того педагогического постулата, что с ними следует обращаться как со зрелыми и не нуждающимися в опеке людьми, многие знатоки университетского дела, в полном смысле академические и умные люди, держатся того взгляда, что студентам следует на все университетское время предоставить полную свободу учения, т.е. и неучения, и только после окончания университета происходит экзамен для желающих приобрести соответственный ценз и диплом и соответственные права или просто удостоиться засвидетельствования их знания и признания образовательного ценза. Такое воззрение исключает не только репетиционную систему, но и всякие переходные экзамены, оставляя почву только для окончательного (университетского или государственного) экзамена по соответственному циклу наук сразу.

Я вполне понимаю их идею и в принципе согласен с нею.

Тем не менее с точки зрения предположений предстоящей университетской реформы я занимаю, так сказать, среднюю позицию (как и по вопросу о пользе слушания лекций) между двумя противоположными мнениями и системами: системой отсутствия всякого экзаменования во все время прохождения университетского курса и системой хронического экзаменования, еженедельного и т.п. – вообще репетиционной системой.

Для осуществления – не только без вреда, но и с большою образовательною и воспитательною пользою для юношества – идеи принципиальных противников всяких переходных экзаменов и т.п. требуются два условия:

1) большая духовная сила, научная и нравственная мощь университета – блеск и сияние этих храмов науки;

2) надлежащая постановка среднего, приготовительного по отношению к университету образования, т.е. образцовое состояние и действие средних учебных заведений, и притом не в умственном только смысле и направлении, а и в нравственном – в смысле развития дельности характера, в том числе известной степени самодеятельности и самостоятельности, умения обходиться без постоянной опеки и надзора (ср. выше, с. 94–5).

Чем лучше в этом смысле средняя школа, чем более поступающая из гимназий в университеты масса юношества подготовлена к добровольному и свободному восприятию науки, и чем более университет способен захватить их духовно в свою власть, заинтересовать и вовлечь в науку в полном смысле этого слова, тем менее смысла в переходных экзаменах, тем лучше и в образовательном, и в воспитательном отношении полная свобода занятий на все университетское время, и тем дельнее будут люди выходить из университета именно при такой системе.