Unknown
Шрифт:
Через три минуты, подоспевшие на крик омоновцы волокли
окровавленное тело растерзанного толпой, стонущего и тихо, но
отчаянно матерившегося, Монзикова. О, чудо - пробка рассосалась,
народ рассеялся. Через каких-то 10 -15 минут окна и балконы близ-
лежащих домов уже были пусты, в скверике опять никого не было,
по проспекту одиноко пролетали легковушки. И только изуродо-
ванные кусты, сломанные три скамейки и человек 40 милиционеров
– указывало
Никаких протоколов, никаких свидетелей на месте происше-
ствия не было и в помине. Скорая помощь увезла Монзикова в тре-
тью городскую больницу. Водитель трамвая, высадив пассажиров, с неимоверной болью поехала в парк.
Под капельницей Монзиков пролежал четыре дня. Условия
содержания были не ахти. Но, минимальный уход, относительная
чистота и тишина, подобие внимания и даже сочувствия уловить
можно было без труда. Монзикова из приемного покоя принесли на
носилках подвыпившие санитары. Поскольку никаких вещей при
полностью загипсованном и перебинтованном бесчувственном ка-
питане не было, то ни родственники, ни сослуживцы его долго не
могли найти. Сначала санитары поставили носилки с загипсован-
ным Монзиковым около кучи грязного белья, которое должно было
отправиться в прачечную и ждало своей очереди вторую неделю.
Проходившие мимо двое – инвалиды-алкоголики – случайно заце-
18
пили костылем простынь с грязной кучи белья. Совершенно слу-
чайно эта грязная тряпка накрыла Монзикова с головы до ног.
Тем временем санитары, найдя свободную койку в палате,
вернулись за носилками. Обнаружив пропажу носилок и сымитиро-
вав поиски, полупьяные санитары, безбожно матерясь и чертыха-
ясь, отправились в столовую, которая была этажом выше.
– Ты только подумай, этого говнюка мы тащили, надрывались,
а он взял, да и убег! Паскуда!
– Наверное, в женское отделение. На баб потянуло, чтоб
его…!
– Слушай, после обеда давай ему вломим, а? Чтоб не издевал-
ся над нами! Надо, обязательно надо! Ему же лучше будет. Потом,
если выживет, спасибо скажет, что дурь из его поганой башки вы-
шибли!
Монзиков, на секунду придя в сознание, услышал только кон-
цовку разговора и моментально потерял сознание. Крикнуть он не
мог – челюсть была сломана. Практиканты-второкурсники впервые
в своей жизни наложили ему на челюсть гипс. Поскольку гипса бы-
ло много, а опыта не было никакого, то уже с расстояния 1-1,5 м то, что раньше, еще утром называлось головой, походило на разворо-
ченную австралийскую канализационную трубу. Дело
Австралии в предместьях Аделаиды обнаружены большие залежи
гипса. Аборигены, ведущие свободный образ жизни и добывающие
корм на пропитание, в последние десятилетия стали сгоняться, как
индейцы, в резервации. Умельцы из их числа стали из гипса лепить
трубы, которые, в большинстве случаев, были странной, иногда
даже чрезмерно изогнутой формы. Когда гипсовали и бинтовали
Монзикова, то никто не мог понять, почему, как только капитан
приходил в сознание, так сразу же он свои руки прятал в обнажен-
ную мошонку и похотливо изгибался. Медики с многолетним опы-
том не смогли понять первопричины, хотя она лежала на поверхно-
сти. Дело в том, что в левой руке по-прежнему была зажата злопо-
лучная десятка, которая являлась уже по праву "компенсацией"
Монзикова за полученный им моральный и материальный ущерб.
После больничного обеда санитары, вконец окосевшие, так и
не нашли ни носилок, ни Монзикова, которого еще бы чуть-чуть и
увезли в прачечную. Ему крупно повезло. Проходившая мимо мед-
сестра, обронила медицинскую карту с историей болезни 75-летней
старухи – Диасомидзе Сулико Акакиевны. Шедшая следом практи-
19
кантка, поднимая разбросанные по полу бумаги, увидела нечто со-
певшее и хрюкавшее, стонущее и шипящее на носилках. Через 5
минут Диасомидзе Сулико Акакиевна – она же Монзиков Алек-
сандр Васильевич – лежала в 14-местной женской палате для ста-
рух, которым было далеко за 70. Бедняги стояли одной ногой в мо-
гиле, другой в морге. Они вовсе не догадывались, что случайно за-
держались на этом свете, где уже были даже не гостями, а так, про-
сто прохожими. К таким пациентам в России обычно применяется
клизма, пурген и димедрол. Клизму ставят тем, на кого не действу-
ет пурген, но кто, еще хотя бы дышит. Димедрол дают в качестве
снотворного активистам, т.е. стонущим, плачущим и требующим
лечения старухам.
Лица у Монзикова не
было, зато была история бо-
лезни и диагноз – перито-
нальный аппендицит, то есть
то, с чем не то чтобы долго, а
и пару дней не живут.
Грузинские
"парамет-
ры", гипс и непонятные зву-
ки, исходившие из маленько-
го отверстия в гипсовой тру-
бе, постоянно плачущие гла-
за - вызывали жалость у медперсонала. Два дня Монзикова пичкали
димедролом и клизмой при всем притом, что из еды ему давали ка-