Unknown

Исламбеков Зяма

ремне.

– Здорово, мужик! Давно здесь, это? А? – Монзиков говорил и

внимательно осматривал комнату, где была полуспартанская об-

становка ещё с советских времен. Две примитивные, скорее подро-

стковые, раздолбанные кроватки, покрытые старыми, выцветшими

и не очень чистыми покрывалами, две армейские тумбочки со сло-

манными дверцами, карликовый обеденный стол, за которым с тру-

дом могли поместиться два диетика, два старых стула и посуда –

две

алюминиевые столовые ложки, две изогнутые не один раз вил-

ки с перекрученными ручками, два граненых стакана, две глубоких

тарелки с голубой каёмочкой и отбитыми краями, пустая соломка,

полуторалитровый графин с накипью на дне. На висевшей драной

занавеске кучно сидели мухи. В комнате пахло морем и борщом со

столовой, располагавшейся на первом этаже с обратной стороны

корпуса.

–

Здравствуйте, - вяло ответил худющий мужчина азиатской

наружности, которому было далеко за сорок.

–

Александр, - представился Монзиков своему соседу и протя-

нул ему свою руку.

– Садык, - ответил тощий мужчина с впалыми щеками.

– Ты, давно? – спросил Монзиков и плюхнулся на свободную

кровать.

– Что, давно? – не понял вопроса Садык.

– Ну, это… Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков достал

пачку недорогих сигарет и закурил.

– Я, вообще-то, не курю! – бросил Монзикову Садык.

– Не волнуйся, научу! – и Монзиков сильно затянулся, после

чего выпустил на Садыка большую струю вонючего дыма. Сосед

закашлялся.

– Слушай, не дыми! Видишь, мне хреново от этого говна, - Са-

дык начал кашлять. Его надрывный, туберкулезный по всем при-

308

знакам кашель, сочетался с глубокими хрипами и раскачиванием

корпуса-палки вперед-назад.

– Тебе надо выпить и всё пройдет! Давай, догнал, а? – Монзи-

ков быстрыми движениями достал из сумки поллитровку, яблоко и

горсть карамелек.

– Ты чего? – встревожился не на шутку Садык.

– А вот чего! – и Монзиков налил в стаканы грамм по 150 сво-

ей водки.

– Что, прямо здесь? Сейчас? – Садык смотрел на Монзикова

как вошь на пролетариат.

– Прямо здесь и прямо сейчас. Я что же, по-твоему, должен до

утра ждать? Да? – Монзиков скорчил такую гримасу, от которой

Садыку стало совсем плохо.

Через каких-то 20 минут на столе стояла пустая поллитровка и

мужики, лежа на своих кроватках, оживленно спорили.

– Вот ты, говоришь, что работаешь на Севере, на Кольской

АЭС? Да? – Монзиков курил одну за другой сигарету. В комнате

стоял такой густой дым, что при желании киношники

могли бы

снимать какую-нибудь сцену в тумане или, например, пытки фаши-

стов в газовой камере.

– Да, - Садык пытался не кашлять, но ему этого совсем не уда-

валось.

– И ты, говоришь, знаешь, что такое радиация, да? – не уни-

мался Монзиков.

– Да, знаю, - к кашлю начинали добавляться рвотные позывы.

– А тогда скажи мне, чем радиация опаснее СПИДа? А?
– Мон-

зиков сделал последнюю большую затяжку и затушил сигарету о

край стола.

– А причем здесь СПИД? – недоумевал Садык.

– А я так и не понял, Садик, ты боишься радиации или нет? –

Монзиков хотел достать новую сигарету, но пачка была опустоше-

на.

– Я – не Садик, а Садык! Понял? – раздраженно заметил Са-

дык.

– А какая на хрен разница, Садик ты или Садык? А? Всё равно

ты – чурка нерусская, которая сейчас мне мозги е..т… - Монзиков

хоть и говорил гадости, но по его интонации абсолютно не чувст-

вовалась какая-либо вражда или неприязнь к соседу.

309

Незаметно для обоих, они перешли на стопудовый мат. Сидя в

обнимку на кровати Садыка, пьяные мужики отчаянно матерились

и громко спорили ни о чём. Абсолютно невозможно было понять

предмета спора. Скорее всего, был пьяный мужской базар без ка-

кой-либо темы и без каких-либо намеков на связную речь. Оба то и

дело хватали друг друга за ноги, за руки, всё время толкались и об-

нимались, тыкали друг в друга пальцами. И только поздним вече-

ром им пришла в голову замечательная идея – сходить искупаться в

море. Море было в 2,5 км от санатория, расположенного в горах.

Местные жители умудрялись до воды добежать за 12-15 минут.

Всякие там тропочки, переулочки, проходики, лазы и дырочки де-

лали дистанцию прямой и быстрой. Однако ни Монзиков, ни Садык

ничего этого и не знали. Оба отдыхали в санатории впервые и оба

прилетели на Кавказ в один день.

В половине четвертого ночи протрезвевшие, сильно усталые,

ободранные и исцарапанные мужики вышли к морю. На набереж-

ной были только сонные собаки, да пустые, еще не убранные бу-

тылки, в основном из-под пива. Быстро раздевшись прямо на го-

родской набережной бедолаги бросились в воду. Теплая вода их не

радовала. Нырнув пару раз на небольшую глубину, Монзиков не

почувствовал ни облегчения, ни радости от очень теплой морской

воды. Он полагал, что купание в море – это радость. Увы! Обилие