Unknown
Шрифт:
держно и пылко целовать.
– Слушай, - Монзиков не то чтобы сопротивлялся, нет, он пы-
тался освободить свою, зажатую Кирой, правую руку, но кроме
мычания и стенания у него ничего не получалось. – Оля, ты бы
привстала, а? Догнала, а?
– Как ты меня назвал, Олей? – Кира даже подскочила от такой
неожиданности.
– Какой Олей? Лёлей! – Монзиков понял, что он сейчас нахо-
дится на грани провала. – Я всегда так свою жену называю, пони-
маешь
– А я, что – твоя жена, да? – Кира хотела, было заплакать, но
Монзиков её начал успокаивать.
– Да ты – это, ты не гундось, а то я этого не люблю! Понима-
ешь мою мысль, а? Я ведь тебя, как её, а в чем-то даже и поболее…
Ты ведь мне, как это, а, может, даже и…, - Монзиков не стал закан-
чивать свою мудреную мысль, а взял и засосал бедняжку, да так
крепко, что у него во рту появился привкус ни то шашлыка, ни то
люля-кебаб, уже изрядно приправленный желудочным соком.
Кира, которая толком не умела ни целоваться, ни заниматься
сексом, чуть не потеряла сознание. Несколько минут любовники
лежали молча, и каждый думал о своем. Мысли о Томе, Оле и Кире
в адвокатской головушке перемешались настолько, что Монзиков
закрыл глаза и напрягся, словно он справлял большую нужду после
недельного запора. Кровать сначала заскрипела, а затем начала да-
же подпрыгивать с мелкой дрожью, как трясутся полки в плацкарт-
ном купе вагона на сибирских магистралях.
– Какой же ты горячий, у-у-у! – восхищенно прошептала Кира.
336
– Слушай, я должен идти. Понимаешь мою мысль, а? Мы же
бросили Садыка, а он может…, - Монзиков встал и начал быстро
одеваться.
Кира внимательно разглядывала обрюзгшее тело своего лю-
бовника, который не был ей противен уже только оттого, что пода-
рил ей столько радости и счастья. Именно поэтому Кира видела в
Монзикове настоящего мужчину и только самое хорошее.
Возможно, маленький шибздик, подпольно читающий эти
строки38, или хромой, или какой-нибудь горбун, решат, что женщи-
ны любят только сильных, красивых и богатых? Ерунда! Если муж-
чина – не черт, то он уже красавец. Ещё Владимир Семенович Вы-
соцкий в одной из своих песен пел: "Там встретишь негра двухмет-
рового, найдется бык, была б корова бы…". Эту песню, но в испол-
нении Вили Токарева, Монзиков любил послушать на Гогиной да-
че, где они балдели последние годы по три-четыре раза за лето.
Логика – понятие мужское, хотя имя – женское. Именно по-
этому логика бывает мужской и женской. Женская логика мужчи-
нам не понятна.
ны всего человечества из-за этого конфликтуют. Но больше всех
волнуются по этому поводу женщины. Мужики же, не способные в
своей основной массе вести многочасовые изнурительные беспоч-
венные пустопорожние споры убеждают женщин в постели. Но и
некоторые женщины в качестве основного своего аргумента могут
так затрахать своего мужика, что он и концы откинет в объятиях
любимой! Это – жизнь! И кто прав, кто виноват – не знает толком
никто!
Когда Монзиков подошел к своему номеру, то увидел раскры-
тую настежь дверь, валяющегося на полу и сладко сопевшего во
сне Садыка, Тому – на кровати Садыка и Олю – на Монзиковском
лежбище. Вся троица крепко спала. Адвокат прикрыл за собой
дверь, тихонечко разделся и залез под душ. К Садыку у него вопро-
сов не было, всякое может случиться с мужиком, тем более с пья-
ным, да ещё и на юге. А вот как оказались женщины у них в номе-
ре, когда он сам, лично, провожал обеих и даже, кажется, уклады-
вал в одежде спать?
Хорошо освежившись, Монзиков вышел из душа. Он не стал
одеваться, а лишь накинув на себя халатик Садыка, пошел курить
38 Прим. Автора: Не надо забывать, кому посвящен этот роман!
337
на большую лоджию. В принципе, программа минимум была вы-
полнена, да ещё и досрочно. Теперь оставалось разобраться с То-
мой. Выкурив ещё одну сигарету, Монзиков решил заглянуть в
комнату и посмотреть, не проснулся ли кто из женщин. Садык про-
должал валяться на полу в позе, напоминавшей при взгляде сверху
позу лотоса из индийских фильмов. Ноги и руки были симметрично
растопырены в разные стороны, голова лежала на половике, посте-
ленном в маленьком коридорчике-тамбуре. Усы Садыка были чем-
то вымазаны. Возможно, его рвало, поскольку запах в комнате был
ещё тот.
Дорогой читатель, не стоит удивляться тому, что я пытаюсь
конспективно описать без всяких там сантиментов. Я понимаю, что
маститые писатели такие подробности всегда опускают, но как я, молодой писатель, слесарь-сантехник, могу пройти мимо самой
гущи событий? А если кому и не нравится, то в том-то и прелесть
любой книжки, что её можно закрыть, выкинуть, сжечь и т.д. При-
чем хозяин книги, уплативший за неё свои 300 руб., может принять
решение о дальнейшей судьбе книги самостоятельно! Вот ведь в