Уолдо
Шрифт:
– Я не хочу твоей отставки, – мягко сказал Глисон. – Мне нужны результаты. Мы ответственны перед обществом.
– И перед акционерами, – вставил Харкнесс.
– Все образуется, как только мы разрешим наши проблемы, – заметил Глисон. – Ну, Джимми, что скажешь?
Стивенс закусил губу.
– Только одно, – сказал он, – и мне самому это не нравится. Я выскажусь, а потом можете меня уволить. Пойду распространять подписку на журналы.
– Итак? Что ты посоветуешь?
– Мы должны связаться с Уолдо.
С
– Что? С этим шарлатаном? Речь идет о науке!
– Действительно, доктор Стивенс… – начал Харкнесс.
Глисон поднял руку.
– Предложение доктора Стивенса вполне логично. Но ты немного опоздал, Джимми. Я разговаривал с ним на прошлой неделе.
Харкнесс изобразил удивление. Стивенс казался раздосадованным.
– Не предупредив меня?
– Извини, Джимми. Я только хотел его прощупать. Но ничего не вышло. Его цены нас разорят.
– Все еще обижен из-за патентов Гатэвэя?
– Он очень злопамятен.
– Вам следовало поручить это дело мне, – вмешался Харкнесс. – Он не может так с нами обращаться: здесь замешаны общественные интересы. Вызовите его в суд, и пусть гонорар будет определен по закону. Все детали я улажу.
– Этого я и боюсь, – сухо сказал Глисон. – Ты думаешь, суд может заставить курицу снести яйцо?
Харкнесс казался рассерженным, но смолчал.
Стивенс продолжал: – Я бы не предложил обратиться к Уолдо, если бы у меня не было никакой идеи, как к нему подступиться. Я знаю одного его друга…
– Друга Уолдо? Я не знал, что у него есть друзья.
– Этот человек для него все равно что дядя. Его первый врач. С его помощью я мог бы найти подход к Уолдо.
Доктор Рамбо вскочил.
– Это невыносимо, – заявил он. – С вашего разрешения, я уйду.
Не дожидаясь ответа, он быстрым шагом вышел из кабинета, чуть не сорвав с петель дверь.
Глисон с беспокойством посмотрел ему вслед.
– Почему он так расстроился, Джимми? Можно подумать, он питает личную ненависть к Уолдо.
– В некотором смысле, да. Но есть еще кое-что: опрокидывается весь его мир. Последние двадцать лет, с тех пор как Прайор переформулировал общую теорию поля и тем самым опроверг принцип неопределенности Гейзенберга, физика считалась точной наукой.
Нарушения в силовых и передаточных механизмах, которые сейчас происходят, – неприятные пилюли для меня и для вас, но для доктора Рамбо они означают покушение на веру. Нужно внимательно за ним приглядывать.
– Почему?
– Потому что он может совсем свихнуться. Человек попадает в тяжелую ситуацию, когда рушится его религия.
– Хм… Ну а ты? Разве для тебя это не такой же сильный удар?
– Не совсем. Я ведь инженер, с точки зрения Рамбо – высокооплачиваемый ремесленник. Совсем другой взгляд на вещи. Но это не значит, что я не расстроен.
Внезапно
– Вызываю главного инженера Стивенса, вызываю главного инженера Стивенса.
Глисон щелкнул переключателем.
– Он здесь. Говорите, – Шифровка на коде компании: «Потерпел аварию в четырех милях к северу от Цинциннати. Ехать ли мне в Небраску или доставить сами знаете что собственноручно?» Конец сообщения. Подпись: «Мак».
– Скажите ему, пусть возвращается, хоть пешком, – прорычал Стивенс.
– Хорошо, сэр.
Аппарат выключился.
– Твой помощник?
– Да. Это уже последняя капля, шеф. Мне подождать и постараться выяснить, насколько серьезны повреждения, или попытаться встретиться с Уолдо?
– Встречайся с Уолдо.
– О'кей. Если от меня не будет никаких известий, пошлите мое выходное пособие в гостиницу Палмдейл в Майами. Буду лежать на пляже, четвертым справа.
Глисон позволил себе грустно улыбнуться.
– Если ты не получишь никакого результата, я буду пятым. Удачи.
– До встречи.
Когда Стивенс ушел, заговорил главный инженер по силовым установкам – впервые за время беседы.
– Если энергоснабжение городов нарушится, – мягко произнес он, – вы знаете, что случится со мной?
– Что? Станете шестым?
– Не совсем. Я буду первым, кого линчуют.
– Но энергоснабжение городов не может быть нарушено. В вашем распоряжении столько аварийных линий и средств безопасности!
– Мы предполагали, что с приемниками де Калба тоже не может ничего случиться. А вспомните седьмой подуровень в Питсбурге, когда погас свет. Лучше об этом не думать.
Док Граймс спустился в наземный люк, ведущий к дому, взглянул на дисплей, и на душе у него потеплело – он заметил, что дома ждет кто-то из друзей, знающих его домашний код. Он тяжело спустился по ступеням, оберегая покалеченную ногу, и вошел в гостиную. Как только дверь распахнулась, ему навстречу поднялся Джеймс Стивенс.
– Привет, док.
– Привет, Джеймс. Налей себе выпить. А, ты уже. Тогда плесни и мне.
– Хорошо.
Пока Стивенс выполнял просьбу, Граймс выбрался из старомодного, чужеземного покроя защитного плаща и бросил его более-менее в направлении платяного шкафа. Плащ тяжело шлепнулся на пол, гораздо тяжелее, чем можно было предположить, несмотря на внушительные размеры.
Наклонившись, Граймс стянул с себя толстые защитные штаны, не менее массивные, чем плащ. Под ними оказалось обычное рабочее трико в черную и голубую полоску. Этот стиль был ему не очень к лицу. В глазах человека, неискушенного в вопросах общепринятой одежды, – скажем, прилетевшего с Антареса, – Граймс выглядел бы неуклюжим, даже уродливым. Он сильно смахивал на пожилого жирного жука.