Уорлегган
Шрифт:
— Это злит меня, — сказал Дуайт, — но я могу извлечь из этого пользу.
— Не сомневаюсь, что эта малышка смотрит на тебя с обожанием.
— Не сомневайся, — отрезал Дуайт.
— Как же иначе. Не так-то много докторов с такими дарованиями тратят силы, помогая беднякам. Как ты живешь, Дуайт? Расскажи.
Он взглянул на нее. Как всегда, она задала вопрос открыто и напрямую, явно не осознавая, что вступает на зыбкую почву. Кэролайн, разумеется, имела право знать.
— У меня есть доход, несколько фунтов в месяц, плюс около сорока фунтов в год от двух шахт и тех пациентов, кто в состоянии платить.
— А Хоблины тебе заплатят?
— Некоторым образом. И не у всех местных сквайров в моем списке здоровье как у вашего дядюшки. Старый мистер Тренеглос, который прежде на дух не переносил докторов, регулярно меня вызывает...
— Об этом я и говорю, — сказала Кэролайн. — Не думал ли ты устроиться в городе, в каком-нибудь модном вроде Бата или Оксфорда, где мог бы работать среди людей своего круга? Весьма благородно помогать бедным, но любое милосердие берет начало в родных местах, и думаю, что тебя бы приняли везде, не только среди рыбаков. Можешь не верить, но твое поведение у постели больного впечатляет, и, как говорит капитан Полдарк, человека твоей квалификации редко встретишь за пределами Лондона...
Хотя Кэролайн думала, что он не заметил, Дуайт видел, как она взглянула на его одежду, когда они вышли из шахты. Но смысл невысказанных ею слов был и так понятен.
— Я не думал возвращаться в Корнуолл, а планировал открыть дело в городе, но меня пригласил капитан Полдарк. Помощь бедным входила в мои планы, и до сих пор входит. А в городах, даже в таких как Бат или Оксфорд, беднякам требуется больше внимания, чем состоятельным людям. Я не хочу становиться любимцем светского общества.
Кэролайн отодвинулась от стены и подошла к лошади, сделав вид, что поправляет седло. Ветер растрепал ее рыжеватые волосы, откинув их за спину. Дуайт тут же разозлился на себя за высокопарный тон и за то, что разозлил Кэролайн. Но тем не менее, он сказал чистую правду. Станет ли Кэролайн скрывать свои чувства по этому поводу?
Дуайт шагнул ближе к ней.
— Кэролайн, возможно, ты подумаешь...
Девушка повернулась и улыбнулась.
— Что я должна думать, Дуайт? Что ты благороднейший человек? Кого это волнует? Солнце зашло, я озябла. Вот что сейчас важно. Поехали.
Прежде чем он успел ей помочь, девушка вскочила в седло, её лошадь смело шагнула на мягкий дерн. Кэролайн подождала, пока Дуайт не сядет на лошадь и не подъедет к ней.
— Всё, что ты думаешь, Кэролайн, имеет значение. И раз это настолько важно, не стану притворяться ради того, чтобы легче завоевать твою благосклонность...
— Я тебя обгоню. Едем до мельницы Джонаса, ладно? Дорогу знаешь?
Она развернула лошадь и направила её к холмистому пустырю, находящемуся за разрушенной шахтой. Скачка по усыпанной камнями земле грозила падением с лошади, но Кэролайн выбрала темп, с которым Дуайт на своей плохонькой лошаденке не мог соперничать.
Но если она знала окрестности хорошо, то Дуайт знал их ещё лучше. Он пустил лошадь лёгким галопом по тропе вдоль пустыря, пока Кэролайн благополучно его пересекла, а затем повернул к каменной стене на другой стороне. Потом пришпорил коня
Дуайт поехал по дороге, которая вывела его на перекресток Баргус, и рванул сквозь колючий кустарник с другой стороны с опрометчивостью, которой позавидовала бы Кэролайн. Затем он спрыгнул с лошади и соскользнул вместе с ней вниз по склону. Мельница Джонаса появилась в поле зрения в тот же миг, что и Кэролайн. Дуайт вскочил в седло.
Чтобы добраться до мельницы раньше неё, требовалось перепрыгнуть ручей, вращающий колесо мельницы. Он был довольно узким, но кобыла Дуайта к охотничьей породе не относилась. Когда Кэролайн увидела его, он направил лошадь в ручей. Лошадь прыгнула и приземлилась наполовину в воду, барахтаясь и почти падая. Дуайт соскользнул с неё в ручей, примерно на фут погрузившись в воду, и отвёл лошадь на покатый берег. К тому времени, когда подъехала Кэролайн, он снова сидел верхом и ждал её, в то время как мельник с женой удивлённо выглядывали из окон, а маленький мальчик, управляющий упряжкой волов, забыл прикрикнуть на животных. Со сверкающими глазами Кэролайн осадила лошадь рядом с Дуайтом.
— Очень умно с вашей стороны, доктор Энис. Такое умение окажется в городе явно бесполезным.
— У меня и другие имеются, — ответил он, задыхаясь больше, чем она. — Которые могут пригодиться.
— Но вам противна мысль уехать в Бат, доктор Энис.
— А вам — выйти замуж, мисс Пенвенен.
— Не вижу связи.
— А я привык иметь дело со связями, которые можно развить.
— Для человека с такими талантами нет ничего невозможного.
— Без тебя, Кэролайн, мало что возможно.
Встретив его взгляд, она стала серьёзнее. От скачки её лицо раскраснелось. Недовольный вид исчез. Джон Джонас вышел из мельницы, вытирая руки о фартук.
— Всё в порядке, сэр? Дама не справилась с лошадью?
— Она с кем угодно справится, — ответил Дуайт.
Глава третья
Когда Росс заехал с визитом, Элизабет находилась в зимнем саду. Чёрный цвет был ей к лицу. Росс ещё не избавился от ощущения, что без Фрэнсиса в Тренвите ему не место. После смерти Фрэнсиса между Элизабет и Россом возникла некая напряжённость из-за её признания несколько месяц назад — новая преграда, заменяющая старую, потому что без неё...
Она стойко вынесла утрату, и, несмотря на свой хрупкий вид, напряжённость тоже переносила стойко — неважно, любила ли она Фрэнсиса в обычном понимании этого слова или нет, он был её мужем, отцом Джеффри Чарльза, и потому давняя привязанность и чувства не имели значения.
— Я привёз последние отчёты по Уил-Грейс, — сказал он. — Прошлой ночью я переписал их из книги расходов. В них нет ничего воодушевляющего, но мне показалось, ты должна прочесть.
— Зачем?
— Зачем? Потому что ты партнёр, разумеется, поскольку Джеффри Чарльз слишком молод, чтобы блюсти свои интересы.