Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Шрёдер Элис

«Слушая его, я пришел к мысли, что не хочу настаивать на его увольнении. На тот момент я знал, что, услышав о неблаговидном поведении своего подчиненного, он направился прямо к своим начальникам и сообщил об этом. Мне казалось, что дальнейшие действия в такой ситуации были обязанностью его руководителей и советников компании. Однако в тот момент никто не выступил с предложением о том, что правление компании также должно уйти в отставку».

Затем ему позвонил Гутфрейнд. Его полету в Нантакет помешал ураган «Боб», и он возвращался обратно в Нью-Йорк. «У меня нет будущего», — возбужденно сказал он⁶⁸. Они с Баффетом договорились вместе поужинать.

Гутфрейнд настоял на том, чтобы перед ужином они пообщались с только что нанятым им адвокатом Филиппом Говардом и обсудили с ним вопрос компенсационной выплаты.

Баффет и Мангер позвонили Говарду, причем основную часть беседы вел Мангер. По мнению Гутфрейнда, компания была должна ему 35 миллионов долларов.

«Пока он излагал мне свои доводы, я слушал его и кивал. Но моя реакция была похожа на реакцию японцев — я как бы говорил ему: “Да, я понимаю вашу позицию”, а не “Да, я согласен с вами”. Мы совершенно не были заинтересованы в том, чтобы подписывать компенсационное соглашение с человеком, находившимся в самом центре масштабного скандала, да еще не зная всей картины произошедшего».

Затем Баффет сказал, что они не могут согласиться с конкретной цифрой, потому что вне зависимости от ее размера подобное урегулирование не будет считаться знаком разрыва с прежним руководством, а, напротив, приведет к дальнейшей шумихе и появлению газетных заголовков типа «Salomon выплачивает X долларов компенсации Гутфрейнду»⁶⁹. Тем не менее они отдали должное доводам Гутфрейнда. Они сообщили Говарду, что планируют обойтись с Гутфрейндом честно, что они никогда не нарушали своих обязательств и не сделают этого и сейчас, если это будет в их силах. Баффет сказал даже: «Единственная причина, по которой мы с Чарли можем не выполнить своих обязательств, — это наша смерть». Позднее он объяснил, что хотел таким образом избежать конфронтации. Иными словами, они не хотели, чтобы господин Говард решил, что они не хотят платить, потому что «им еще не известны все факты».

Баффет и Мангер ужинали с Гутфрейндом в ресторане Christ Celia. Гутфрейнд предложил им свои услуги в качестве бесплатного консультанта на ближайшее время. «Мне понадобится любая помощь, которая только будет возможна», — сказал Баффет с готовностью. Они поговорили о проблемах фирмы, и Гутфрейнд сказал, что, по его мнению, Дерик Мохан является отличной кандидатурой на пост руководителя Salomon.

В какой-то момент Гутфрейнд (знавший целый ряд фактов, не известных на тот момент Баффету) произнес несколько слов, которые противоречили общей теплой и уютной обстановке их беседы: «Вы, парни, куда умнее меня. Мне кажется, что вы хотите меня поиметь»⁷⁰.

Баффет и Мангер с облегчением расстались с ним и отправились в квартиру Кей Грэхем. Огромная квартира, заставленная произведениями азиатского искусства, хранила в себе множество приятных для Баффета мелочей. Грэхем всегда следила за тем, чтобы на кухне имелся запас его любимых блюд. Часто они с Кэрол Лумис и Джорджем Гиллеспи собирались здесь поиграть в бридж и поесть вкусных сэндвичей с разными деликатесами. Однако в тот вечер его ждало и несколько неприятных сюрпризов.

Как только они приехали, на пороге появился Филип Говард с пачкой бумаг относительно компенсационных выплат Гутфрейнда. Он попросил Мангера подписать их⁷¹. Он беседовал с ними обоими до тех пор, пока Баффет не вышел в другую комнату сделать несколько телефонных звонков. Мангер начал испытывать раздражение. Они обсуждали этот вопрос не меньше часа.

Мангер уже принял решение ответить

на предлагавшуюся сделку отказом. Впоследствии он вспоминал: «Я сознательно перестал слушать. Я старался вести себя вежливо, но не обращал внимания на то, что говорит мой собеседник... Можно сказать, что я отключил свой мозг... Я просто вежливо сидел перед ним, а мой мозг отдыхал».

Когда Говард добрался до конца своего длинного списка требований, Мангер отказался подписывать бумаги, однако подчеркнул, что с Гутфрейндом поступят по справедливости⁷². Уже на пороге Говард вновь запротестовал. Его беспокоило, что он уходит без единой подписи. «Никто платит отступных после развода», — сказал он. Мангер успокоил его: «Фил, тебе нужно заниматься юридической практикой так, как это делал мой отец, — доверяй слову других людей»⁷³.

Пока Говард с Мангером беседовали, в квартиру прибыли Мэриуэзер со своим адвокатом Тедом Левином. Мэриуэзер изменил свою точку зрения. Он сказал, что в сложившейся ситуации единственный выход дня него — это отставка из Salomon.

Он «пусть и отчасти, но понимал серьезность проблемы в компании. Он ходил взад-вперед, прикуривая одну сигарету от другой. В итоге он сказал, что лучшим выходом для него будет отставка».

Позднее Мангер говорил, что испытывает вину за то, что согласился включить имя Мэриуэзера в пресс-релиз. Он считал это ошибкой, сделанной под давлением⁷⁴. Они с Баффетом полагали, что Мэриуэзер мог бы остаться и продолжить борьбу, но приняли его заявление об отставке.

«Мы говорили с ними долго — они с адвокатом пробыли в квартире до полуночи».

Наконец в квартире остались лишь Баффет и Мангер. Баффет пошел спать с ощущением, что дела, оказавшиеся полностью под его контролем, начали выправляться.

Следующий день, воскресенье, 18 августа, также оказался полностью посвященным делам. С утра Баффет, Гутфрейнд и Страусс встретились в одном из кабинетов на 45-м этаже офиса Salomon в центре города перед заседанием правления, которое должно было утвердить Баффета в роли временно исполняющего обязанности председателя.

В другом зале уже собралось правление, и один из его членов, Гедаль Горовиц, отвел в сторонку Марти Липтона и сообщил ему, что некоторые члены правления обсуждали сложившуюся ситуацию на протяжении двух дней. Он сказал, что Мэриуэзер не смог удержать Мозера под контролем и поэтому члены правления подадут в отставку, если Мэриуэзер не будет уволен для блага фирмы. Баффету он сообщил более мягкую версию своих слов — что они не будут посещать заседания правления, если Мэриуэзер останется в компании. Баффет ответил, что ситуация разрешилась сама собой, так как Мэриуэзер принял самостоятельное решение уйти в отставку⁷⁵.

Внезапно в конференц-зале, где Баффет встречался с Гутфрейндом и Страуссом, появился юрист, размахивавший сообщением от Министерства финансов. Через несколько минут должно было прозвучать заявление, что компании Salomon запрещается участвовать в аукционах по размещению казначейских бумаг как от имени клиентов, так и от своего собственного имени. Это означало, что через несколько минут Salomon получит пулю в голову. «Мы сразу же поняли, что это вышибет нас из бизнеса — не из-за экономических потерь, а из-за того, что весь мир утром в понедельник прочитает в газетах заголовки типа “Министерство финансов обращается к Salomon: “Ты покойник!” Подобный ответ на появление нового руководства и увольнение старого казался слишком жесткой мерой, принятой в необычное время и в точности совпавшей с первыми действиями новых руководителей».