Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997
Шрифт:
Уполномоченный Линь сказал, что «дьявольский корабль с колесом» использует «языки пламени для работы машин, он идет очень быстро» [641] . Некоторые его соотечественники думали, что судно движется благодаря работе ветряных мельниц или его тянут волы. Китайцы и в самом деле спроектировали колесные суда, которые двигались благодаря работникам, сидящим внутри корпуса и давящим на педали. Во всем остальном они полагались на магические заклинания, жуткие маски, луки и стрелы, древние мушкеты с фитильным замком, заржавевшие пушки и обезьян с привязанным к спинам фейерверком. Предполагалось, что после забрасывания их на британские суда обезьяны взорвут на них пороховые склады.
641
D.R.Headrick, «The Tools of Empire» (New York, 1981), 50 и 52.
Поэтому британцы неизбежно одержали серию сокрушительных
После некоторых колебаний и возбужденных дискуссий правительство в Лондоне решило, что этот голый остров стоит сохранить в качестве исключения из обычных правил. Как сказал Джеймс Стивен, его оккупировали «не с видом на колонизацию, а по дипломатическим, коммерческим и военным причинам» [642] .
642
Graham, «China Station», 234.
Губернатор Гонконга оказывался в хорошем месте для наблюдения и для проникновения в Китай. Гавань делала остров военно-морской базой, уступающей только Сингапуру. Уже в 1842 г. вокруг него строились дороги шириной шестьдесят футов. Множились дома, магазины, бордели, игорные дома и опиумные притоны. Работал огромный китайский базар. Несмотря на тайфуны, пожары и малярию, такие смертоносные, что красивый жилой район Счастливой Долины вскоре превратился в кладбище [643] , новая колония короны сразу же превзошла Макао. Оттуда владельцы магазинов бежали в Гонконг, словно крысы из разрушающегося дома [644] .
643
S.Hoe, «The Private Life ofOld Hong Kong» (Hong Kong, 1991), 77.
644
A.Cunynghame, «An Aide-de-Camp's Recollections of Service in China…» (1844), 96.
Гонконг обещал стать «вторым после Калькутты важнейшим коммерческим городом с этой стороны от мыса Доброй Надежды» [645] . «Панч» предсказывал, что его купцы вскоре «оденут императора Китая в рубашку из Манчестера, а при дворе будет есть ножами и вилками из Шеффилда».
Наркоторговля тоже следовала за флагом. Первым внушительным каменным зданием в Гонконге стало здание опиумного склада «Жардин, Матесон энд Ко». В течение десятилетия весь остров превратился в «некий склад для опиумной торговли» [646] . Она оставалась незаконной с точки зрения Китая, что доставляло тайное удовольствие Александру Матесону. Он сказал своему поставщику из Бомбея сэру Джамсетджи Джиджибхою, что законная конкуренция урезала бы прибыли от трафика: «Чем больше ей сопутствует трудностей, тем лучше для вас и для нас. Мы всегда найдем пути и способы вести ее, несмотря на все препятствия» [647] .
645
CUL, JMP, C6/3, Александр Матесон Дж.Адаму Смиту, 13 февраля 1843 г.
646
F.Welsh, «A History of Hong Kong» (1993), 122 и 197.
647
CUL, JMP, C6/3, 10 сентября 1843 г.
Первый губернатор Гонконга сэр Генри Поттингер поощрял стратегию этих беспринципных тайпанов («великих менеджеров»). В дальнейшем Матесон писал: «Поттингер опубликовал яростную прокламацию против контрабанды. Но я считаю, что, как и китайские указы, она ничего не значит и предназначена только для назидания или скорее удовлетворения святош [то есть евангелистов] в Англии. Сэр Генри никогда не собирался так действовать и, несомненно, сам считает это хорошей шуткой. Однако пропаганда удержит многие группы от спекуляции наркотиком, что пока хорошо» [648] .
648
Там же, письмо Матесона Джону Пурвису, 21 апреля 1843 г.
Но от начала до конца роль Гонконга покрывалась официальным лицемерием. Британцы любили говорить, что колония — это «выигрышная позиция, с которой англосаксонская раса выполняет свою божественную миссию по продвижению европейской цивилизации на Восток». Иногда духовные и светские усилия были удобно связаны, им придавалась дополнительная пышность и величие ссылками на Рим. На латунной табличке, прикрепленной к закладному камню собора Сент-Джон говорилось: он «заложен
649
E.J.Eitel, «Europe in China» (Hong Kong, изд. 1983), 290 и 246.
Некоторые люди думали, что, приобретая Гонконг, Великобритания сделала зарубку «на Китае, как лесник делает на дереве, помечая его, чтобы срубить, когда будет удобно» [650] . Однако свержение Сына Неба с Трона Дракона и привлечение масс китайцев на службу Британии стало вечной фантазией викторианцев. Ведь если бы желтые помощники усилили коричневых, то белая империя стала бы править миром.
Поэтому провидцы-империалисты, включая Киплинга, призывали к покорению Китая. Несомненно, он представлялся подходящим для этого. Поднебесная империя явно находилась в состоянии постоянного упадка — с упадочническим руководством, отживающей свой век бюрократией и застойной культурой. Китай страдал от перенаселения, ужасной системы крупного землевладения и идеологии крупных землевладельцев, а также от зарождающегося банкротства. Его мучили природные катастрофы — например, разливы Желтой реки (Хуанхэ), «печали Китая». Его раздирали смертельные конвульсии вроде Тайпинского восстания (1850—64 гг.), во время которого погибло больше людей, чем в Первую Мировую войну.
650
Morris, «Heaven's Command», 90.
Однако Палмерсон хотел эксплуатировать Китай не для того, чтобы ускорить его крах, который, как он считал, ни в коем случае не является неизбежным. Привычка отождествлять древнюю монархию со «старым деревом, или старым человеком», как говорил премьер, это «неправильное использование метафор». Думать, что страна начнет увядать и умрет, как организм, — это «совершенно не философская ошибка» [651] .
Китай мог показаться дальневосточным эквивалентом Турции, «больным человеком Азии». Но на самом деле это было государство, которое можно механически обновить. Торговые связи восстановят и улучшат Маньчжурскую империю, от этого выиграет и Британия. Однако китайцы упорно не желали сотрудничать, а Палмерстон надеялся заставить их увидеть разумность при помощи того, что называл «argumentum Baculinum» — аргументом палки [652] .
651
Ashley, «Palmerston», I, 361.
652
Fairbank, «Trade and Diplomacy», I, 380.
Он получил свой шанс в 1856 г., когда власти Кантона захватили зарегистрированную в Великобритании лорчу (джонку) под названием «Эрроу» «среди бела дня, на заполненной якорной стоянке» [653] . Они отправили в заключение ее китайскую команду.
Вероятно, матросы были контрабандистами или пиратами. Но их арест вызвал характерную вспышку воинственности у премьер-министра, от которого теперь слишком легко отмахивались, называя «старым размалеванным клоуном» со вставными зубами и крашеными усами. «Наглый варвар, держащий в руках власть в Кантоне, осквернил британский флаг, нарушил договор, предложил награды за головы британских подданных в этой части Китая и планировал их уничтожение убийством, покушениями и ядом» [654] .
653
CUL, Parkes Papers, HI, письмо Гарри Паркеса Э. Хаммонду от 14 ноября 1856 г.
654
Pemberton, «Palmerston», 249.
Последовали спорадические военные действия (которые прекратились из-за восстания сипаев в Индии). В 1860 г. в Пекин отправили военную экспедицию. Она включала французские силы и ее даже поддержали предположительно нейтральные американцы. Хотя США критиковали британский империализм, они агрессивно воспользовались открытой дверью Китая.
При помощи новых заряжающихся с казенной части орудий дверь сбили с петель. Китайцы оказали сильное сопротивление, которое было вознаграждено соответствующей кровавой бойней. Женщин насиловали, мужчин ритуально унижали. Их длинные косы отрезали и заставляли низко кланяться. Когда солдаты императора стали пытать и убили пленных, британцы ответили сожжением летнего дворца. Его разрушение напомнило одному французскому офицеру «разграбление Рима» [655] .
655
D.Hurd, «The Arrow War» (1967), 228.