Упал. Очнулся. Папа!
Шрифт:
Честнее слово, не специально! Я его спасти хотела! Но даже если бы меня кто-то попросил повторить этот маневр с забегом, я бы вряд ли второй раз смогла попасть точнее.
Ой, мамочки! Что же я наделала?!
Воронов пошатнулся, но устоял. Медленно оглянувшись, удивленно моргнул…
— Петушок, вы? — тихо выдохнул… закрыл голубые глаза… И рухнул, как подкошенный, прямёхонько носом в сугроб.
Ну вот, и приголубила шефа по макушке. Совсем как недавно мечтала.
Глава 15
Из
— Ну и чего уставилась? Скорее переворачиваем, задохнется ведь!
— Ой, мамочки… Я что? Его убила?!
— Хм! Скорее всего!
— И что же теперь будет?
— Ответственность за совершенное преступление будет, вот что!
Лохматый мужичок наклонился к пострадавшему, обхватил его за плечи, и я помогла ему перевернуть Воронова на спину. Очнулась, заметив, как внимательно тип стряхивает с лица и шеи шефа снег. Словно намереваясь подобраться к горлу…
— Стойте! — я вцепилась в руку незнакомца, поворачивая его к себе. — Это же вы убийца! Я всё видела! У вас был нож, и вы собирались его убить!
— Тише, гражданочка! Не вопите! — не испугался тот обвинений. — Кого убить?
— Андрея Игоревича, конечно! Не прикидывайтесь!
— Воронова? — удивился мужичок неопределенного возраста и недовольно хмыкнул. — А зачем бы мне это понадобилось? И говорите тише, — буркнул сердито, — я же попросил!
— А-га! Видите! Вам даже известна фамилия жертвы! И не подумаю молчать! Потому что вы — убийца! А почему — это вам лучше знать!
Мужичок совершенно точно знал о многом, но возмутиться и не подумал. Вместо этого натянул на голову форменную фуражку (и откуда только взял?), сунул руку во внутреннюю часть пальто и неожиданно раскрыл перед моим лицом документ. Очень важный, судя по тому, с каким серьезным выражением сунул его мне под нос, и той ловкости пальцев, с которой спрятал удостоверение обратно в карман.
— Сержант Лешенко! Тринадцатое отделение полиции, Лесной округ! Да будет вам известно, гражданка Петушок, что мы с моим напарником находимся здесь на ответственном задании! Нам поручено вести расследование — секретное! — по личной инициативе вашего шефа. И я намерен не совершить преступление, а его предотвратить! Так что вы, Дарья, на мой счет сильно ошибаетесь. Еще и кричите, грозя выдать нас всех с головой!
— Я? — выдохнула потрясенно. — А вы и меня знаете?
— Конечно! — невозмутимо кивнул Лешенко. — Ознакомлен с вашим личным делом по долгу службы!
— То есть… вы не собирались его убивать? Совсем? — я окончательно растерялась. — А как же нож в вашей руке? Я ведь видела!
Фонари, расположенные по углам парковки, заметало снегом и освещение в тени высоких ёлок оставляло желать
— Это была рация, гражданочка. Я уже давно веду наблюдение за зданием «Сезама» и связываюсь по ней с начальством. Сегодня вот обнаружил, что на охоту за вашим шефом вышел киллер…
— Да вы что?! — ахнула.
— Увы! — подтвердил тот. — К сожалению, недруги решились на крайние меры! Вот и хотел его предупредить! А тут вы откуда ни возьмись налетели со своим портфелем! У вас случайно фурий в роду не было? С мётлами? Я бы не удивился. И что теперь делать прикажете?
Что делать я не знала, и в панике обернулась к шефу. Сняв перчатки и сунув их в карман, принялась тормошить Воронова за грудь. Похлопала несильно ладонями по щекам.
— Андрей Игоревич! Миленький, очнитесь! Я не хотела, слышите? Не хотела вам навредить! Ну, пожалуйста, откройте глаза! Мне нельзя в тюрьму, у меня дети! Трое, понимаете? Рита, Стёпка и Сонечка! Андрей Игоревич…
Воронов лежал белый и бледный, как падающий на него снег, темноволосый и поразительно красивый в этот застывший момент. И совершенно не подавал признаков жизни. Ни-ка-ких!
Я охнула и схватилась ладонью за сердце.
— Ох, товарищ сержант, кажется, я его убила! Беда-то какая!
— Погодите отчаиваться! — сержант склонился и тоже похлопал Воронова по щеке. Приложив ухо к груди последнего, прислушался к сердцебиению.
— А может, ему искусственное дыхание сделать? — неожиданно предложил, зажав тому нос и отпустив. Посмотрел на меня с надеждой. — Вдруг поможет?
— А почему я-то?
Я повернула голову к представителю закона, но тот уже отодвинулся и деловито поправив кепку.
— Потому что! — ответил авторитетно. — Он ваш шеф, или мой, Петушок?.. И потом, это вы его обездвижили, вам и спасать!
Ну, хорошо. Я. Так и быть.
Страшно до жути, но делать-то нечего. Сержант прав: сама наворотила дел, сама и виновата. Надо просто не думать, что это похоже на поцелуй, которого у меня не было вечность, и всё получится!
Я вдохнула морозный воздух, наклонилась и припала губами к прохладному рту Воронова.
— Нос зажмите! — скомандовал Лешенко, беря руководство процессом в свои руки.
Я послушно зажала гоблину ноздри и подышала.
— Отпустите!
Отпустила.
— Оторвитесь от него и попробуйте еще раз!
Я отстранилась, набрала в легкие воздух, и припала снова, но уже смелее.
— Крепче дышите!
Это как?
— Му-гу, — промычала в ответ.
— Эй, Петушок! Чем вы там занимаетесь? Я не просил его целовать! Вы забыли ему ноздри зажать!
Они дрогнули. Под моими губами губы Воронова вдруг дрогнули и потеплели. Отстранившись, я почувствовала на себе его дыхание и смахнула с глаз слезы. Вот теперь уже от радости поцеловала шефа в щеку.