Упал. Очнулся. Папа!
Шрифт:
Да, все закончилось, только как жить дальше? Чем заглушить заполнившую душу тоску, которая не пройдет ни завтра, ни послезавтра — я это чувствовала. Андрей сильный, он справится со всем и без своей заполошной секретарши. Вернется к привычной жизни, вещам и окружению. А я? Сколько времени потребуется мне, чтобы забыть его? Забыть, что в моей жизни, пусть и короткое мгновение, но был рядом человек, о котором можно только мечтать.
Я хотела позвонить детям, Степке и Риточке, которые ждали дома, но, открыв сумочку, поняла, что оставила телефон на работе — в ящике стола. Совсем забыла о нем, когда убегала.
Прекрасно.
«…Я увольняюсь!
— Отлично решение, Петушок. Давно пора!..»
В груди вновь повернулся колючий ком грусти и на глаза навернулись слезы: что же я наделала со своей жизнью? Где теперь искать работу? С чего начинать? Как не думать о том, что у Андрея есть другая женщина — красивая и успешная незнакомка, с которой они так похожи — себе-то я могла признаться. В том, что они были близки, больше не сомневалась. Успела увидеть достаточно, чтобы понять — были. И услышать, как он попросил оставить их одних…
Соскучился? Не мог меня больше видеть?
Брюнетка точно по нему соскучилась, ее голос так и звенел радостью, когда встретила Воронова, а вот он… Неужели заметил, что я чуть не умерла от ревности?.. Хотя, как тут не заметить, когда меня буквально ошеломила их встреча. Какой же глупой я наверняка ему показалась. Секретаршей, которую жизнь щелкнула по носу, а потом справедливо отсыпала по заслугам.
Глава 54
Я шла по зимнему тротуару, освещенному фонарями и новогодними гирляндами, и думала о том, что больше уже никогда не увижу Андрея. Поэтому очень удивилась, когда, поравнявшись с нами, у дороги вдруг притормозил черный внедорожник, передняя дверь распахнулась и знакомый голос скомандовал:
— Садитесь в машину, обе! Здесь нельзя стоять. Ну же!
Идти оставалось всего ничего, где-то с квартал, но Сонечка, увидев Воронова, тут же остановилась и повернулась к мужчине, а я по тону голоса шефа, теперь уже бывшего, поняла, что если не сяду в «Тойоту» по доброй воле, меня туда запихнут силой.
Ладно, не на улице же с ним спорить.
Мы сели с Сонечкой на заднее сидение и молча поехали к дому. Дочка у меня росла сообразительной девочкой, поэтому, заметив, что у водителя нет настроения, затаилась мышью и притихла под боком. Только глазками любопытными сверкала из-под шапки — то на меня, то на Андрея, словно вот-вот должно было случиться что-то интересное.
Я не спешила заговаривать, Воронов тоже — объяснять куда ехать не было необходимости. Заехав во двор дома, он поставил автомобиль на стоянку и только тогда выпустил нас из дорогого внедорожника. Направился следом к подъезду, едва не наступая мне на пятки и сверля взглядом затылок. А вот у ступенек невысокого крыльца отодвинул в сторону и сам открыл дверь в парадное. Пропустив с Сонечкой в лифт, на этот раз принялся сверлить взглядом мое лицо, не обращая внимания на то, что я не знаю, куда деть глаза.
Я понимала, зачем он приехал — догадалась, поэтому не видела смысла выяснять причину по дороге. Я была настолько расстроена произошедшим, что
Воронов сам открыл дверь в квартиру и включил в прихожей свет. Скорее всего по привычке снял с Сонечки сапожки, шапку, и попросил дочку оставить нас одних. Отодвинув на себе полу пальто, достал из кармана пиджака мой телефон и положил на полку.
— Вот! — выдохнул слово из груди, словно дракон облако пламени.
— Спасибо, я его забыла.
— Да уж. Я понял это, когда тебе позвонил. Очень неразумно! Тем более, что ты одна с ребенком на улице, а я просил подождать!
Почему-то было страшно неловко, и необходимо хоть что-то сказать.
Но мы еще минуту простояли молча.
— Ты, наверное, приехал отдать ключи и забрать свои вещи? — опомнилась. — Сейчас… Я почти все собрала. Дай только разденусь и принесу из спальни твою сумку…
Я сняла пуховик, положила на полку сумочку, а вот сапоги снять не успела. Только отвернулась от Андрея, снимая с шеи шарф, как вдруг услышала:
— Что, надоел? Больше не подхожу? Другого мужика хочешь?
Пришлось повернуться и удивленно поднять брови:
— К-какого еще… другого?
Голубые глаза продолжали сверкать льдом.
— Это тебе лучше знать, какого. Иначе не бежала бы, сломя голову, зная, что я не отпускал.
Воронов достал из кармана пальто сложенный вчетверо лист бумаги и положил его на полку к телефону.
— Вот твое заявление об увольнении, я его подписал. Больше ты в «Сезаме» не работаешь. И чтобы не было лишних вопросов — дед уже в курсе, я его предупредил.
Если у меня до этого надрывалась душа, то сейчас она оборвалась. Мне еще только предстояло принять тот факт, что у меня больше нет должности, нет работы и нет денег. И все же я смогла услышать в словах Андрея главное.
— Неужели Матвей Иванович… он…
— Да. Пришел в себя и вполне сносно себя чувствует. Думаю, уже через месяц оклемается и сможет приехать в город. — Андрей вдруг упрямо дернул желваками. — Старый дурень! Едва сдержал себя, чтобы не свернуть ему шею при встрече! Манипулятор чертов, наследника он, видите ли, заполучить захотел! Проверить, по зубам ли мне компания! А я столько времени потерял, пока все понял. Еще и ты!
— А что я? — подняла я, поникший было нос.
— Крутилась под ногами! Просил ведь по-хорошему: не лезь, Петушок. Говорил, что сам во всем разберусь! Говорил?
Я вздохнула, спорить с Вороновым всегда было сложно:
— Ну, да. Но ты ведь не знал о Куприянове. И с Людоедочкой… то есть, с Пригожевой чуть не переспал в кабинете. Я хотела предупредить… Не могла молчать.
— Не могла она! Если бы хотел — переспал, и точно не в твоем присутствии. Лучше бы об этом догадалась, вместо того чтобы самолично изобличать преступников. Я тебе не безусый мальчишка! Тебя служебный регламент обязывал слушать шефа и выполнять его указания, точка! Я Валерку сто лет знаю, неужели ты думаешь, что меня нужно на его счет предупреждать?