Упал. Очнулся. Папа!
Шрифт:
А вот с этим не поспоришь… Но не их ума это дело!
– Спокойно, Нелечка! Рыжую оставь мне, я с ней разберусь. Как только «Сезам» перейдет в мои руки – немедленно вышвырну эту вертихвостку на улицу! Ты и только ты станешь здесь полноправной хозяйкой! Моя Розочка… Чмок. Чмок… Всё тебе куплю! Что только захочешь!
Фу! Какие же они оба мерзкие! И как только у Матвея Ивановича мог появиться на свет такой внук? Так бы и плюнула подлецу в лицо, до того обидно стало за своего старого шефа!
Да только как тут плюнешь, когда у меня уже ноги затекать
– Ой, Валера!
– Но только после того, как ты поможешь мне убрать Воронова. С концами! С детства его терпеть не могу! Даю тебе несколько дней, Зая, и если не справишься, мы перейдем к плану «Б».
– Что, собьем его машиной? Как хотели?
– Отравим! Застрелим! К черту! Всё что угодно, лишь бы он исчез навсегда! Если не получится выманить за город, то прикончим его здесь!
Ой, мамочки, что делается-то?! Караул!
– И да, моя прелесть, уясни один важный момент… – вновь послышался гнусный шепоток Куприянова. – Если ты вдруг вздумаешь предать меня и остаться с Андреем…
– Да ты что, Валерочка! Как можно! Я тебя люблю!
– Не прощу! Он никогда на тебе не женится, ему наследницу миллионов подавай. А вот я – да. Уяснила?
Чмок, чмок… и парочка исчезла. А я, огорошенная разговором, так и осталась сидеть под столом с распахнутыми глазами, осмысливая услышанное.
А когда всё в мыслях осело по полочкам и стало ясно, что преступление замышляемое Куприяновым и его любовницей совсем не шутка… тут же бросилась в приёмную. Первый раз влетела к шефу без стука и всё ему рассказала!
Всё-всё! Разве что о кошке неудовлетворённой промолчала.
А он…
Гад! Гоблин! Чурбан стоеросовый!.. Мало того, что не поверил, так еще и рот приказал держать на замке и выгнал вон! Иначе он меня уволит или в техперсонал разжалует. Только попробуй, мол, слухи по компании пустить! Схвачу за шкирку и только тебя и видели!
Ну, разве не олух?!
Но об этом я вам уже рассказывала.
Так вот, когда я оказалась под столом во второй раз, то с момента разговора в подсобке успело уже пройти три дня, и я к этому времени здорово извелась от переживания. И пусть вздрагивала от каждого шороха и держалась рукой за сердце, но на этот раз действительно вертелась перед носом у Нелечки, всячески оберегая от нее Воронова. Не позволяя красотке приблизиться к шефу.
Но рабочий день закончился, офис медленно опустел, и мне показалось, что недовольная Людоедочка ушла с работы. Убедившись, что кабинет исполнительного заперт, а за окном давно стемнело, я тоже засобиралась домой.
Шел уже восьмой час вечера, обледеневшую дорогу припорошил снежок, и все, что мне оставалось сделать, это передать шефу отобранную по его требованию стопку прошлогодних договоров с частными фирмами.
Взяв документы со стола, я постучалась в дверь и вошла в кабинет генерального.
Темноволосый и хмурый Воронов, с прямой спиной и широкими плечами, сидел в кресле за массивным столом и что-то печатал в ноутбуке. Заметив меня, он кинул раздраженный взгляд на циферблат дорогих часов,
– Вы все еще здесь, Петухова? – заметил, как всегда, недовольно. – Долго же вы возились. Я рассчитывал просмотреть договоры еще час назад.
Спокойно, Даша. Главное, это не реагировать на чужое настроение и держать себя в руках. При царе вельможи и вовсе своих личных секретарей пороли розгами, так что тебе еще повезло!
Пока я подходила к мужчине, мой женский взгляд привычно отметил натянутую на широких плечах рубашку и аккуратно висевший на спинке кресла пиджак. Его вид подсказал мне, что уходить домой Воронов еще не торопился.
– Час назад, Андрей Игоревич, вы хотели кофе и план конференций. А еще вам вдруг понадобилось полить в кабинете все растения и получить список звонков в приемную. А между прочим, рабочий день давно закончился. Но я все еще здесь, и принесла договоры, как вы и просили.
– Вы всегда препираетесь с шефом? Или только я на вас так действую, Петухова?
– Я – Петушок. Простите, как?
– Гипнотически. Заставляя всё время прибегать к отговоркам.
– Т-то есть?
– Если бы вы действительно хотели уйти пораньше, Петухова…
– Я – Петушок!
– …То не стали бы ждать моей просьбы, а принесли мне кофе сами. И с договорами бы поторопились!
– Да вы его пьете по шесть раз на день! Откуда же я знаю, когда у вас есть на него минутка, а когда нет?
Воронов оторвал тяжелый взгляд от ноутбука, поднял руку и устало потер пальцами висок. Взглянув сердито глазами-льдинками, подозвал к себе ближе и отобрал у меня документы.
– Спасибо!
– Пожалуйста! Я могу идти?
– А я вас держу? – спросил сухо и вновь деловито уткнулся взглядом в монитор.
Красивые смуглые пальцы запорхали над клавиатурой. А выражение глаз такое, словно, и правда, не держит. Это я сама тут, ромашка бестолковая, бегаю взад-вперед из приемной в кабинет и обратно, отвлекая человека от работы. Как будто у меня нет дома и детей!
Тьфу ты! Как же с ним сложно!
А самое обидное, что ведь и не знаешь, как ответить. То ли начать оправдываться, а то ли вернуться в приемную и сидеть под дверьми и дальше, доказывая верность компании.
Вот пойми его, чего он от меня хочет?
Я замерла в растерянности, таращась на Воронова.
– В чем дело, Петухова? – темная бровь шефа грозно приподнялась, а лицо повернулось. – Вы увидели во мне что-то интересное?
– Нет.
– Значит, не интересное?
– Вовсе нет!
– То есть, вы хотите сказать, что я два вас – пустое место?
Я только головой повертела из стороны в сторону, примерзая взглядом к холодным глазам. Что происходит?
– Андрей Игоревич, вам плохо? – попробовала догадаться, по привычке приложив ладонь ко лбу шефа. У Стёпки тоже в период температуры речевой бред случался. Но, опомнившись, быстро отдернула пальцы и отступила. Лоб оказался теплым и гладким. – Мне кажется, вам пора домой и отдохнуть.