Управление будущим
Шрифт:
Такими наиболее интересными и значимыми мегапроектами на сегодняшний день являются:
– христианский;
– советский (Россия в прошлом проходила также петровский проект модернизации);
– японский;
– глобалистский;
– радикальный исламский мегапроект.
Если христианский и советский проекты были запущены в прошлом, то японский, глобалистский и радикальный исламский проекты разворачиваются в этом столетии. И страны-неучастники должны определить свое отношение к ним, либо чтобы воспользоваться возникающей динамикой (например,
Мы будем рассматривать используемый при этом инструментарий не сквозь призму механизма «огнем и мечом», а сквозь призму механизмов «мягкой силы» (Дж. Най). Как показывает опыт США в области, например, «nation-building», жесткий инструментарий имеет множество недостатков при одном единственном преимуществе – попытке завершить подобный процесс в краткие сроки. Нас будет интересовать опыт трансформации действительности с помощью инструментария медиа, который используется во всех четырех вышеназванных проектах.
Медиа, понимаемое еще в более широкой перспективе, чем у М. Маклюэна, является соединением в единое целое новых технологий доставки и новых смыслов, при этом одно может вызывать другое. Сам М. Маклюэн видел в качестве своего предшественника Г. Инниса, о котором говорил: «Его представления состояли в том, что любые изменения в обработке информации призваны вызывать большие трансформации всех социальных моделей, образовательных моделей, источников и условий политической власти» [2, р. 39]. Г. Иннис изучал экономическую историю, например, область производства и продажи бумаги, а свои выводы делал в области коммуникации.
Можно сформулировать два вида взаимозависимостей, на которых зиждется трансформация перехода к будущему:
– коммуникативная трансформация может усиливать или ослаблять определенные социальные структуры;
– социальная трансформация может усиливать или ослаблять отдельные виды коммуникативных потоков.
К примеру, революция 1917 г. началась не только с лозунгов: «Вся власть Советам!», но и братаний русских и немецких солдат в период Первой мировой войны. Но если со стороны России это были действительно солдаты, то со стороны немцев – офицеры и унтер-офицеры, переодетые в солдатскую форму, которые подбивали солдат к расправе с монархией. В этом случае интенсивная коммуникация извне направлена на трансформацию внутренней социальной структуры, что часто бывает в случае революций. В принципе динамика изменений присутствует всегда, только разные задачи требуют либо ее усиления, либо приостановки.
Есть и другие варианты подобного рода косвенных воздействий. Ускорение связи, к примеру, в результате изменяет структуру государства. С. Переслегин говорит о транспортной теореме, связывающей скорость передачи информации и длительность процессов, подлежащих управлению из центра [3, с. 52–53]. Выделение отдельных провинций увеличивает размеры, но понижает эффективность управления. Кстати, и М. Маклюэн увидел переход от централизованных к децентрализованным структурам как результат
Это измеритель связности, но есть еще измеритель объема функционирующей информации. Усложнение структуры китайского государства с неизбежностью потребовало введения письменности, поскольку человеческая память уже не могла удерживать большое число имеющихся информационных ресурсов. Это пределы оперирования большими объемами, с которыми все время сталкивается человечество.
В этом плане даже изобретение колеса, которое как инновация за двести лет охватило всю человеческую цивилизацию, также в определенной степени является медиа, поскольку коммуникация и транспорт в прошлом были больше привязаны друг к другу, чем сегодня. Выход газет коррелировал с расписанием почтовых карет, указы доходили до подчиненных со скоростью верховой езды. Р. Дебре строил свою медиалогику именно на факторе физического перемещения: у него даже транспортировка тел (пилигримов, купцов и т. д.) также является коммуникацией. При этом смена коммуникационных сетей автоматически ведет и к смене идей [5, р. 23]. Это связано с зависимостью содержания от свойств его передачи.
Резкие смены моделей мира, столкновение кодов создают ощущение хаоса, когда каждый из акторов начинает действовать по своим собственным правилам. В системе образуется наложение разнонаправленных правил. Хаотическая ситуация позволяет осуществлять управление с помощью малых сигналов, которые должны быть направлены на ключевые позиции. Пример: малый сигнал (арест четырех российских военнослужащих в Грузии) приводит к полному разрыву отношений, даже не принимая во внимание поиск планировщика, если он и был в российско-грузинском конфликте осенью 2006 г. В этом плане и медийная составляющая события может послужить вариантом малого сигнала, трансформирующего ситуацию в нужном направлении. При этом Россия получает в качестве результата и замедление процессов продвижения Грузии в НАТО, поскольку пока что отсутствует возможность мирного разрешения этого конфликта.
Массовое сознание очень чувствительно к подобного рода нарративам, особенно во времена кризисных ситуаций, поскольку они четко расставляют акценты на шкале: кто прав и кто виноват. Та же тенденция прослеживается и в выборах, что мы видели в случае «оранжевой революции».
Избирательные технологии акцентируют внимание на аспекте подгона имиджа кандидата под актуальные потребности аудитории. При этом максима времен избрания Никсона гласит: можно не менять самого кандидата, поскольку избиратель не имеет с ним личной связи, следует менять его телевизионный имидж. Выстраивается цепочка, акцентирующая внимание на каком-то одном, следовательно, повторяющемся сегменте: в кандидате, в аудитории, в окружающей среде. Работа тогда идет по проторенной дорожке: раз аудитория считает самой важной характеристикой будущего президента «заботу», то эта характеристика станет превалирующей в образе кандидата и будет каждый раз реализовываться в событиях окружающей среды.
Конец ознакомительного фрагмента.