Упреждающий удар

Шалыгин Вячеслав Владимирович

И его уверенность не замедлил подтвердить Борис.

– Пока мы можем утверждать лишь одно: что-то идет не так, – заявил доктор. – И не в смысле наших с вами текущих дел локального масштаба, а в принципе, в масштабах галактики. И даже если я перехлестываю, то самую малость, уверен. Оно и сразу было подозрительно, каким таким волшебным образом сгорают без остатка люди и роботы. Но теперь-то полыхают целые планеты. И снова непонятно, почему.

– И что на очереди, тоже непонятно, – сказал Хауэр. – Вся галактика полыхнет?

– Думаю, мы все же

имеем дело с чем-то соизмеримым, – возразил Сайрус. – С чем-то нашего формата, только более изощренным и продвинутым в плане научного развития.

– Все-таки заговор? – Бозе кивнул. – Я тоже больше склонен верить в коварство людей или других разумных существ, чем в сказки о коварных сверхсуществах из смежных измерений. И Эниум к этому склоняется.

– Я извиняюсь… – вмешалась Маритта. – Но если пока все равно ничего не ясно, может, мы займемся ремонтом «Вики», чтобы поскорее умотать отсюда?

Мароманны и Сайрус взглянули на девушку сначала недовольно, но вскоре сменили гнев на милость. Маритта была права. Мировые проблемы сию минуту не значили ровным счетом ничего. Особенно в сравнении с грядущей нехваткой кислорода на переполненной станции в недрах локального ада.

* * *

Как-то в раннем детстве, на Земле, Шершень забрел в небольшой ресторанчик… даже не ресторанчик, а так, забегаловку на берегу моря, и увидел, как готовят рыбу. Большущего морского окуня там засунули в металлический ящик, который потом плотно закрыли и поставили на угли. Шершень не помнил вкуса этой рыбины, но отлично помнил ее белые глаза и то, что ему было очень жалко этого окуня.

Воды с тех времен утекло много, Шершень прошел немало испытаний, но детское воспоминание не стерлось. Он всегда вспоминал белые глаза огромной рыбины, когда его корабль попадал в какой-нибудь переплет, связанный с высокой температурой или запредельным облучением. Ведь в подобных ситуациях на месте окуня был сам Шершень, а роль ящика играл корабль.

База «на углях» острова Проклятых была гораздо просторнее любого корабля, кроме, пожалуй, флагманского крейсера или самоходной станции, но у капитана все равно возникла привычная ассоциация. Ящик, окунь, белые глаза.

«Да еще условный уксус, – подумалось Шершню. – В смысле окружение из наемников и центровых смаглеров. Не на углях запечешься, так этот уксус тебя переварит. Даже с Шатуном в запасе силы явно неравные. И мароманны на крейсере прилетели некстати. Короче, все против нас. Попали так попали».

Шершень усилием воли отогнал горькие мысли и вернулся к делу. Он находился в центральном зале неподалеку от перехода в западный цех и тщательно осматривал содержимое ящиков на большом стеллаже. Капитану требовалось найти хоть что-то, содержащее металлы, нужные для починки генератора силового поля, но в ящиках хранился лишь бытовой хлам.

Смаглер разочарованно вздохнул и заглянул в западный цех. Там ящиков было меньше, зато маркировки на них были свежее, и это обнадеживало. Для очистки совести Шершень ненадолго вернулся

в центральный зал, проверил последний из приличных ящиков, а затем решительно двинулся дальше в западном направлении.

Подстегнуло решимость смаглера еще и то, что в центральном зале он засек подозрительное движение, а затем услышал грохот падающих ящиков. Что там стряслось, Шершень знать не хотел. Случайно кто-то обрушил складскую пирамиду или намеренно, пытаясь завалить конкурента, это было смаглеру неинтересно. Оружия у него все равно не было, да и если бы оно имелось, Шершень не стал бы ввязываться в стычки. Его дело управлять кораблем. А драться… не нанимался!

Нет, если повезет что-то разнюхать, Шершень готов был отступить от принципа. Но разведка это максимум, на что он готов был пойти. А от боев местного значения смаглер решил держаться подальше.

Пришлось Шершню углубиться в западный сектор. Да так углубиться, что очень скоро смаглер очутился рядом с заблокированным западным шлюзом. Капитан понимал, что переборщил со своим желанием «держаться подальше» и опять сильно рискует. Где-то рядом бродили наемники, да и с «центровыми» встречаться ему было невыгодно. Но смаглер нашел кое-что ценное в крайних ящиках и теперь хотел развить успех. Такие же ящики стояли как раз поблизости от западного шлюза.

Подойдя ближе к шлюзу, Шершень вдруг понял, что все-таки нарвался на неприятности. Хоть и не на такие крупные, как было бы в случае с наемниками. Рядом со шлюзовыми воротами в стене имелась неприметная дверка технической комнаты. Так вот, она вдруг сама собой открылась, а в комнате зажегся свет. Шершень рефлекторно заглянул в помещение и с досадой крякнул. У дальней стены комнатки стоял хозяин «Стальной бабочки». Ну, то есть стоял не хозяин, а стояла, как обычно, его голограмма.

Шершень вошел и запер за собой дверь.

– Давно не виделись. – Шершень окинул хозяина дерзким взглядом, как бы намекая, что сотрудничество начинает его тяготить и вообще терять ему теперь нечего, так что собеседнику следует вести себя не столь высокомерно, как прежде. – Новая вводная?

– Вводная прежняя, – хозяина не впечатлила поза Шершня. – Вывезти Сайруса.

– Ну да, – капитан усмехнулся. – Только на чем?

– «Стальная бабочка» пристыкована к западному шлюзу.

– Так это она рухнула прямиком на шлюз?

– Это дезинформация. Чтобы никто не лез в шлюз. «Стальная бабочка» готова к вылету в любой момент. Надо только заманить Сайруса.

– Если ты здесь, почему сам не заманишь Сайруса?

– Потому что для этого есть ты. Сыграй на человеческом любопытстве. Жду на борту.

– Доставив Сайруса, я смогу остаться?

– Ты сумасшедший? Я вывезу тебя из этой ловушки.

– Я смогу остаться?

– Нет, ты мне еще понадобишься.

– То есть ты не отпустишь меня никогда?

– Зачем тебе это? Ты ведь уже понял, что ждет этот мир в ближайшем времени. Тогда ты должен понять и другое, что только со мной у тебя есть шанс уцелеть.