Упрямая гонщица

Уильямс Кэтти

Луис большую часть вечера молчал, пока, наконец, за чашкой кофе Лиззи не обратилась к нему сама:

— А ты не хочешь рассказать нам о своем сказочном воспитании и превосходных каникулах? Ты уже знаешь все о наших поездках на море и походах на природу…

— Которые были просто замечательны, — поспешила добавить Роза.

Лиззи не удивилась бы, если узнала, что ее сестра и Николас не слышали большую часть их разговоров. Возможно, она даже не заметила, с какой язвительностью отпускала Джессика реплики типа «папочка купил

мне это» или «папочка купил мне то» и как выразительно она посмотрела на Луиса, когда узнала, что «несчастные создания» никогда не были ни на сафари, ни на подводной охоте на Багамах.

Нет, Роза пребывала в своем собственном мире, в котором она улыбалась и шепталась с Николасом, который нежно играл с прядями ее светло-ванильных кудряшек. Розе не нужна была ее поддержка. Розе вообще не нужна была ничья поддержка, она могла постоять за себя сама, просто не обращая внимания на то, что происходило кругом.

— О, Луис всегда был предметом всеобщей зависти. — Джессика перекинула длинные ноги на ручку кресла.

— Это значит, что твои каникулы были еще более интересными и сумасшедшими, чем сафари Джессики и ее поездки на яхте на Гренадины?

Темные глаза остановились на Лиззи, и мужчина чуть заметно улыбнулся:

— Дело не в том, куда ты едешь. Имеет значение то, с кем ты путешествуешь. Например, мне никогда не было так скучно, как во время поездки на Мюстик, несмотря на бирюзовое море и белый прибрежный песок.

Лиззи не поверила ему, как, впрочем, и Джессика. Ее голова начинала ныть от боли.

Неужели ей придется слушать нескончаемые описания образа жизни, членство в котором начиналось со взноса в миллион фунтов? Она притворно зевнула и поднялась.

Луис произнес, растягивая слова:

— Ты ведь не собираешься уйти прямо сейчас?

— Несчастное создание, должно быть, очень устало во время путешествия через бурю. — Джессика вскочила. — Нет, Роза, оставайся на месте. Я провожу Лиззи. Она ведь будет ночевать в Голубой комнате? Мне все равно надо наверх.

Лиззи не поверила ее словам, и, как только за ними захлопнулась дверь, она сразу убедилась в своей правоте.

— И долго ты тут планируешь оставаться?

— Утром уеду, — сказала Лиззи.

— Я имею в виду здесь, в городе. Когда ты возвращаешься в Лондон? Тебя разве не ждет куча детей в школе? Роза сказала, ты смогла отпроситься всего на пару дней, а на Рождество ты не планировала приезжать.

— Не думаю, что мои планы тебя касаются.

— Верно. Но ты окажешь услугу самой себе, убравшись подальше отсюда. Весь этот переполох с твоим спасением… Я родилась не вчера и знаю все трюки, к которым прибегают женщины, чтобы заполучить такого мужчину, как Луис.

— Прошу прощения?

— Совершенно бесполезная поездка в Кроссфилд. Застрявший мотоцикл. Звонок сестре с просьбой о помощи. Ты можешь сколько угодно мечтать о Луисе, но только потеряешь время. Можешь считать это

дружеским советом. Ты не сможешь заинтересовать его никогда. Он очень разборчив, когда дело касается женщин. И если он слегка флиртует от скуки, это вовсе не означает, что ты смогла его заинтересовать.

— Понятия не имею, почему выслушиваю все это, — холодно сказала Лиззи. — Даже если бы Луис Жюмо был последним мужчиной, оставшимся на Земле, он не заинтересовал бы меня. Он — совершенно не мой типаж, а размер банковского счета для меня не имеет значения. Поэтому путь свободен.

Услышав эти слова, Джессика обрадованно рассмеялась, вызвав своим смехом новый пульсирующий спазм головной боли у Лиззи.

— Ну, слава богу. Я счастлива, что мы поняли друг друга. Теперь отправляйся в постель. Ты становишься все зеленее на глазах. Весь этот снег и ветер не могут быть полезны для девушки: они очень дурно влияют на цвет лица.

* * *

С утра Лиззи поняла, что выглядела плохо вчерашним вечером не просто так. Теперь она вся горела и, когда попыталась встать с кровати, почувствовала, что ватные ноги ее не слушаются.

Она предпочла остаться в постели и, когда в следующий раз открыла глаза, обнаружила, что через плотные занавески проникает яркий дневной свет: часы показывали начало двенадцатого.

И в тот самый момент, когда она пыталась встать, дверь спальни широко распахнулась, и она в ужасе услышала голос Луиса.

— Что ты здесь делаешь? — Она пыталась говорить сердито, но из ее горла вырвался лишь слабый хрип. Лиззи закашлялась и откинулась обратно на подушку, закрыв глаза.

— Сейчас моя очередь проверять тебя. Если бы ты проснулась полчаса назад, то застала бы возле кровати свою сестру. Мы наблюдаем за тобой в течение двенадцати часов.

Он выглядел как полновластный хозяин особняка в своей фланелевой клетчатой рубашке, которую элегантно подвернул до локтя, и черных джинсах. Этот мужчина привык отдавать приказы.

— Я устала.

— Нет, ты заболела.

— Я не больна. Я никогда не болею. Роза всегда была самой болезненной в семье. Можешь спросить кого угодно. А я сильная, как дуб.

— Мы не можем вызвать доктора. Нас засыпало снегом, поэтому придется положиться на лекарства, которые есть в нашем распоряжении, и пить много жидкости.

Лиззи застонала:

— Нас не могло засыпать снегом.

— Слишком много «не может быть». И ты везде не права. — Луис подошел к окну и отдернул занавеску, демонстрируя ей непрекращающийся тяжелый снегопад. — Судя по всему, буря успокоится к полуночи, но, если ты уже начала обдумывать пути побега, забудь об этом. Ты не сдвинешься с места, пока полностью не поправишься. Я не хочу, чтобы ты оказалась в больнице.

— Большое спасибо за твою заботу, — пробормотала Лиззи.

— Я попрошу, чтобы тебе принесли обед. Чего бы ты хотела?