Ups & Downs
Шрифт:
Серьезно, мне не хватало только бэк-вокалиста, который бы повторял все эти «ты не послушная», «ты такая зажигательная». И я была абсолютно довольна, наверное, потому, что сама не слышала свой голос. Не то, чтобы он был у меня ужасным. Но вы, наверное, понимаете, насколько абсурдно и нелепо все это выглядело.
И тут пошел мой любимый куплет…
— Лукавые уловки ее маленьких губ. Татуировка на левом бедре. Она нагибается над тобой, когда ты платишь. И это никогда не закончиться, девочка. Ну, так давай! Она одета как принцесса, и я ставлю на то, что ее кожа пахнет лучше
А потом снова припев, про то, как какая-то… э-э-э, танцовщица, скажем так, из ночного бара выделывается перед этими мужиками, посасывая свой большой палец. Серьезно, сказала же, песня — дурацкая. А я не могу от нее отвязаться. Потому вновь повторяю уже давно заученные слова. А от меня все это слышать было нелепо вдвойне. Потому, если я считала песню дурацкой, то я была дурой в квадрате, крича эти слова на весь Нью-Йорк.
— И ты выглядишь куда симпатичнее, когда у тебя что-то во рту… — Кажется, я грубо выругалась, когда наткнулась на препятствие.
Я отвлеклась достаточно со всеми своими движениями в стиле гоу-гоу вперемешку с R`n`B. А еще эти слова… ну короче, я так утанцевалась, что налетела на твердую стену.
А потом, через бесконечных три секунды, она поднялась под моими руками и лбом, заставляя мозг резко отключится от анестезирующих слов песни и направить мысли в иное русло. Да, я уже не думала об этой «детке», посасывающей свой палец.
И меня почему-то накрыло разочарование. В ушах еще звучали слова песни, в голосе был все тот же азарт и задор, тогда как я сделала осторожный шаг назад, шаг в сторону, потом много, очень много быстрых шагов вперед, так и не поднимая головы, прежде чем я зашла за ближайший угол, уходя с этой проклятой улицы.
Кажется, я успела пробормотать это жалкое «сожалею». Не знаю, за что извинялась перед тем человеком. За то, что влетела в него со всей силы своего безумия и одержимости. Или за то, что напугала бедолагу своими воплями, и теперь он абсолютно точно будет лечить свое нервное расстройство. Наверняка, я его отвратила своим «пением» от всей музыкальной братии.
Ну и черт с ним. Мне теперь тоже было не весело.
Потерев под носом, я чихнула, зажмуриваясь. Этот странный запах прилип ко мне… тот, что исходил от того человека, на которого я наткнулась. Жженой сладкой травы. Знаете, словно он работал в языческом храме, где воскуряли пряные благовония. Наверняка так оно и было.
Ой, да ладно. В конце концов, не все так страшно. И теперь мне абсолютно не хотелось кричать Манхеттену о том, как какая-то (будем называть вещи своими именами) шлюха, выглядит лучше с «чем-то» во рту.
Совершенно не хотелось. А потом я опять вышла на Пятое Авеню с ее вечными мрачными обитателями…
— Ты взрываешь танцпол, милая…
А сейчас слова Эйдона показались разумными. Парень ушел, бормоча себе под нос проклятья на голову этого мира, выражая свое недовольство этой тюрьмой. Но что он хотел? Наказание не должно приносить радость иначе в нем не будет смысла. И не то чтобы Аарон был согласен со своей участью… но он на полном серьезе не собирался пресмыкаться. Даже перед
Ну да, убил он его фаворита, этого бестолкового парня, который позволил себе не очень лестно отзываться о нем. В конце концов, как бы там не пели все эти люди, ложь была главным грехом в его мире. Ложь была основой всех пороков. И за ложь надо было карать. К тому же, он убил его в поединке. Это не было преступлением.
Но да, Райт просто не привык делить что-то с другими. Даже если этот «другой» будет смертью. К тому же, кто этому был виной?
Да-да.
И все же… идя теперь по ночным улицам Манхеттена, Аарон думал над тем, что слова Эйдона имели некоторую долю смысла и логики.
Он тосковал. Серьезно, он так скучал по своей сущности. По своей запертой силе. Заточенной так далеко от него, пока он возится с этим слабым телом. Он скучал, банально, по своей земле, потому что там был его дом. А этот мир… был тюрьмой. Он был заперт тут. Он был слабым и никчемным тут. Он не мог быть тут самим собой. Свободным и властным.
Его все здесь принимали за «одного из». Он был человеком здесь. Человеком.
Может и высшим, но человеком.
Но нет. Никаких извинений и Даров. К черту ложь и лицемерие. Он слишком горд для всего этого. Может он и обречен жить среди людей, но это еще не значит, что он перенял их паршивые привычки.
Что сказать, он не питал к ним особой любви. Относился к ним, скорее со снисхождением. И он имел право на это чувство с позиции сильнейшего.
А они словно чувствовали это, расступаясь на его пути. Даже в такое время, даже после шести вечера, он мог свободно перемещаться по Пятой Авеню. Люди, может, и были глупы, но они иногда прислушивались к своим чувствам. Особенно к тому чувству, которое говорило им, что перед ними стоит враг. Опасный нечеловек. И что будет благоразумнее уйти с его дороги.
Естественно, были и те, которых опасность лишь притягивала. В основном женщины. Но это было просто болезненным любопытством, которое проходило так же быстро, как и появлялось.
Не сегодня, решил он, скользя взглядом по всему, что ему предлагалось даром.
Он только вчера был с Джуди, а эта женщина могла его удовлетворить. Ее обожания хватало надолго. Хоть она и была человечкой, она была тем типом женщин, которые ему нравились. Зрелые и хищные. Она была готова на все. И она не требовала от него ничего кроме секса. А это он ей дать мог в полном объеме.
Сейчас же он просто хотел прийти к какому-то решению, которое бы его удовлетворило. С которым бы он согласился, больше не терзаясь сомнениями по поводу того, что «может стоит», ну и так далее.
Чертов Райт. Он не хотел торчать здесь еще пять лет. Серьезно, это было слишком даже для него. В изгнании на семь лет. Вдали от всего, с чем он жил веками. Вдали от самого себя. От того, чем он был, кем являлся…
Ладно, это уже напоминало причитания и все же…
Нет, это просто невозможно, но он действительно начинает рассматривать возможность, предложенную Эйдоном.