Ups & Downs
Шрифт:
Напротив. Я совершенно лишилась дара речи, прикусывая язык для того, чтобы не пустить наружу вопль.
Его слова должны были убить во мне маленькую наивную девочку окончательно.
— Можно… я пойду пешком? — Пролепетала я еле слышно. Казалось, мое сердце говорит отчетливее.
— Нет. — Холодно бросил мужчина. И все же он разжал свою ладонь, что была сомкнута все это время вокруг моей шеи, выпрямляясь позади меня.
Тишина убивала.
Задумавшись, я пришла к выводу, что то, что я сейчас слышала в его голосе — презрение.
Он презирал. Всех женщин. Меня. Мой страх. А еще те чувства, что заставили меня сказать
Да, теперь все стало еще более очевидным. Смотря на него, я даже задумалась над тем, что этот мужчина проклят. Я была уверена в том, что не было женщины, которая бы воспитала его в материнской любви. Теперь я еще узнала (хотя и не хотела этого), что даже его женщина, та, что была предназначена ему судьбой, предала его.
Конечно, я точно не знала всю суть их жизни. Его жизни. Да и мне не очень то хотелось спрашивать об этом больше.
Среди тишины, этого напряженного молчания до меня медленно дошла одна вещь.
Я попросила его… Идиотка! Я попросила его дать мне уйти. Его четкое безликое «нет» было полно холодного гнева и резкости.
Я стремительно теряю его расположение. Вот что он презирал — женский страх и ненависть. И ненавидел в ответ сдержано, никому эту ненависть не показывая. И все же мои последние слова заставили его навесить на меня ярлык «такая же».
— Тогда… — Я чувствовала, как он напрягся, — обними меня?
Я ждала его ответа, резкого, как осколок льда. Может даже боли, которую он мне хотел причинить.
Однако все что он сделал — с бережностью, которая была немыслимой на фоне его гнева минутной давности, обвил мою талию одной рукой, прижимая к себе. Я ощущала спиной, как он расслабляется, как делает уже ровный вдох. И в этот момент я убедилась в своей теории окончательно.
Глава 26
Еле отыскал чертово кольцо. Столь маленькая, бесполезная вещица была затеряна в груде куда менее бесполезных вещей. И все же я искал именно ее. Сначала нашел то, что поменьше. Что раньше держалось на пальце женщины. Потом достал свое собственное. Потратил на поиски бесценное время, после чего, презирая самого себя, надел кольцо на безымянный палец левой руки.
Пусть, решил я. Что еще я могу сделать со своей одержимостью, если просто не тешить себя мыслью, что когда-то эта женщина принадлежала мне. Начинаю понимать многогранность этого слова. Я обладал ей, даже не познав ее тела. Она была моей, потому что на ее пальце было такое же кольцо, потому что она делила со мной дом, потому что она сидела напротив за одним со мной столом во время завтраков, обедов и ужинов. Потому что я засыпал рядом с ней и просыпался, когда она еще была околдована сном. Я видел восторг, желание, радость, страх и боль в ее глазах. Странно, что я мог вызывать в ней столь много оттенков чувств. Все я. Только я.
Сегодня послал своего подручного в дом владыки. Женщина, но не дура, нанялась на работу под крышей его дома. Хочу знать о каждом шаге своей в прошлом Шерри. Уверен, что когда-нибудь мне это надоест, а пока я могу этим наслаждаться. Да, к черту
Аарон тихо выругался, когда услышал звук шагов в коридоре. Не то чтобы направляющийся сюда так стремился заявить о себе, но все дело в акустике… И какого черта ему надо?!
Быстро выходя из черной комнаты подземелья, он проследил падение своего раба на колени. Тот явно очень торопился что-то ему сообщить. И Аарон ждал, вытирая руки от крови. Собственной.
Удивительно, он даже начал получать что-то вроде удовольствия, запечатляя на стене эти кровавые слова. Ему это действительно помогало. Пусть не избавляло от болезни, но упорядочивало мысли, давало время разобраться в хаосе своей души.
— Прошу п-простить меня, Повелитель. — Голос раба был быстрым, иногда срывающимся на высокие ноты. Опять же — страх. К нему он привык. Однако очевидные вопросы, которые не будут озвучены, все же зарождались в бестолковых глазах: а что же это Повелитель так много времени проводит в катакомбах? И тому подобное. Недоумение. Это раздражало. — Вам необходимо знать, что Владыка почтил ваш дом своим присутствием.
— Чтоб меня. — Выдохнул Аарон, ошарашено глядя в темноту коридора.
Райт?! Здесь? Сейчас?
Аарон бегло осмотрел свой вид. Не подобающий. Вообще, дома он одевался на привычный человеческий манер. Рубашка (обязательно с запонками), джинсы (обязательно черные с эффектом потертости). И выйти в подобном… Хотя к дьяволу, он у себя дома. К тому же у него нет времени на эти бесконечные сложные застежки и обилие тяжелой ткани. И красный теперь не входит в число его любимых цветов.
Раба уже не было поблизости. Хорошее свойство прислуги — исчезать незаметно.
И да, похоже, ему тоже надо поторопиться. Заставлять ждать Райта было… глупой смертью.
Мужчина быстро преодолел лабиринт коридоров, лестницу, выходя в роскошное фойе. Он направил свой взгляд к вратам, в которые уже успел зайти Владыка. Слуги уже стояли вдоль стен на коленях, выражая свое почтение и страх, демонстрируя свое соответствующее положение. И да, сейчас, в глазах своего Владыки он тоже не отличался от этих самых слуг. У Райта все рабы были равны, как факт он делил всех тех, кто населял его землю на две категории: враги и слуги. И Аарон был скорее вторым, нежели первым. А что должны делать слуги? Да-да, выстраиваться вдоль стен с почтительным поклоном, как им и полагается.
И все же что-то помешало ему преклонить колено перед своим Владыкой, как это бывало раньше. Он делал это сотню раз, склоняясь перед сильнейшим, перед своим правителем. Теперь было иначе. И не гордость была тому виной.
Женщина, к которой он испытывал ненависть, близкую к обожанию. Боги, он не видел ее целую вечность.
Застыв на месте, Аарон смотрел вперед, изучая все эти складки красного, которые скрывали ее бедра. Ее живот был оголен, а грудь обтянута лифом в тон юбки. Ее руки обхватили широкие золотые браслеты. Она, стоит ли говорить, была прекрасна. Эта женщина была цветком в пустыне. Она так разительно отличалась от всех женщин этого мира, от всех с кем он был ранее, с кем пытался забыться, и эти различия были теперь еще более очевидны. Не только ему, он был уверен. Нет, он знал это.