УПС. Главное правило племени Гхы-гхы

Сын вождя племени Гхы–Гхы взял дуфтар и ушел далеко в степь. Усевшись на промерзшую траву и вперив взор в мерцающие звезды, он тронул струны и затянул «Песнь орка, которого никто не любит». Слова складывались легко, нехитрая мелодия брала за душу. Тоскующему мужчине вторили степные шакалы. То ли понравилась песнь, то ли замерзли и решили хоть так согреться.

– Звени струна! Пришла беда! Грудь в клочья, в сердце рана.

Мечтал услышать: «Я твоя!», но жертвой пал обмана.

Пусть говорят, что сильный

я, как пережить утрату?

Погасли звезды навсегда – вот за любовь расплата.

Вздохнув, Шугар вытащил из-под грубого наплечника свернутое в несколько раз письмо. Расправил его и, повернувшись так, чтобы расстроившие его слова осветила луна, прочел еще раз, хотя знал текст наизусть.

«Милый Шуга!

Я так счастлива! Исполнилась моя мечта – я учусь на факультете Боевой магии. Правда, из–за постоянных тренировок хожу вся в синяках. Но ты не переживай. Я не даю спуска. А еще у меня появился защитник – один очень симпатичный преподаватель. Ему, как и тебе, нравятся мои веснушки. Когда зацветут маки, я обязательно вас познакомлю. Придет время для главного правила племени Гхы–Гхы, и я, клык даю, не подведу.

Твоя подруга Рона».

Только знающий «правило» мог прочесть между строк, что Рона влюблена и собирается замуж за того самого преподавателя, задурившего ей голову. Зачем ей защитник, если она запросто клала лучшего бойца племени на лопатки?

Никогда в жизни Шугар не признается, что поддавался ей. Только для того, чтобы видеть, как Рона улыбается. Ну и приятно, конечно, когда такая девушка сидит на тебе верхом, а ты ощущаешь тепло ее тела, на котором из одежды только набедренная повязка и нитка бус.

Шугар бывал за пределами Оркостана и прекрасно знал, что другие расы, в отличие от орков, носят нижнее белье. «Наверно, стесняются своих несовершенных тел», – так он решил, наблюдая за тонкими, как ивовый прутик, эльфами или безобразно–рогатыми демонами. Не говоря уже о драконах, превращающихся в крылатых варанов. У орков все было гармонично.

Каждая мышца – скала, каждая выпуклость – произведение искусств, каждая впадина – само изящество. Да, нижнего белья обитатели Красной степи не носили, но никогда орк не позволил бы себе близость с женщиной без любви. Чужое тело – табу, и дотронуться до него без дозволения – преступление. В бою можно. Это да. Потому и вызывал на бой веснушчатую Рону, чтобы сметь дотронуться. Чтобы увидеть близко бусы, в пять рядов закрывающие манящую грудь. А теперь Рона выбрала себе другого воина. Шугар даже не сомневался, что ее избранник умелый боец. Орки всегда выбирают сильных.

Вздохнув, Шуга поднялся. Он бы поборолся за любовь Роны, но знал, что бесполезно. У нее упрямый характер. Если решила, ни за что не отступится. И прошло–то всего полгода, как она уехала в университет, а уже нашла себе жениха. Что у них там распыляют в воздухе? Маковую росу? Звездную пыль? Он, Шугар Айгын – сын вождя и могучий воин, тенью ходил за ней больше двух лет, а она так и осталась подругой детства.

Утром он направился к шаману.

– У меня печаль, – поздоровавшись, объявил Шугар с порога.

Внутри шатра было тепло, хотя зимний ветер так и норовил снести и

покатить, словно перекати–поле, небольшую кибитку. Стены, затянутые шкурами, сотрясались под его порывами. Гремели, словно детские погремушки, высушенные головки мака. Пахло степными травами.

Слишком скромно жил шаман, всегда довольствовался малым. На полу потертая медвежья шкура, в центре очаг. С шумом закипал чайник, подвешенный на крюк. Дым от костра уходил в дыру на потолке.

– Знаю я твою печаль, – шаман сидел, закрыв глаза. Стукнул в бубен скрюченным пальцем, и туго натянутая шкура раскатисто отозвалась. – Имя ей Рона.

– Угадали, – выдохнул орк, осторожно опускаясь на шкуру.

Шуга чувствовал себя буйволом, запертым в тесной клетке и грозящимся неловким движением разнести ее на части. Все вокруг казалось хрупким, как и сам старик. Маленький столик с крошечными пиалами – на один глоток, хлипкая полка со склянками, где клубился и переливался разноцветный дым, развешенные под потолком пучки высушенных трав, до которых Шуга доставал головой.

Сын вождя считался самым красивым парнем в племени. А красота орка определялась прежде всего высоким ростом, широкими плечами, массивной грудной клеткой, кубиками мышц на животе и тем, что прячется под набедренной повязкой. Ну и конечно, клыками. А вот с этим у Шугара вышла осечка.

Видно, кто–то из маминых предков согрешил с эльфами, а потому ни у нее, ни у деда с ее стороны, не было больших клыков. У отца – словно бивни, а у сына едва видны. Обидно. В детстве его дразнили. Пришлось по–другому доказывать, что он лучший.

Шугар Айгын отучился в Военной академии в Бравендоре, поступив туда совсем мальчишкой, что говорило о его недюжинных способностях. Поэтому и приглядел Рону. Девчонка была ему под стать – умна, складна, дерзка и у нее тоже не было клыков. И это выглядело красиво.

Вернулся в племя, чтобы сделать подругу детства своей. Хотел по весне предложить Роне продемонстрировать главное правило племени Гхы–Гхы, а она взяла и уехала учиться. Тоска…

Шаман вздохнул. Любовь орка – страшная сила. Есть против нее одно чудодейственное средство, но подействует ли оно на Шугу?

«Подобное выбивается подобным. И почему бы не попробовать?»

– Свет клином не сошелся на твоей Роне. Много достойных девушек в нашем племени, – выдал старик, вновь ударив пальцем в бубен.

– Ни к кому из них не тянет. Нет влечения, – Шуга скривил лицо.

Проверял и не раз. С ним–то заигрывают. Показывают в улыбке клыки, мол, смотри, какие зубы будут у твоих детей. А ему до размера клыков все равно, даже если молодые орчанки выкрасят их в красный цвет – знак особого расположения.

– Нет? – и еще раз палец шамана коснулся бубна.

Шугар в ответ помотал тяжелой головой. Вьющиеся волосы, тоже доставшиеся от матери, зашуршали, касаясь кожаных наплечников.

– Такую любовь, как моя к Роне, ничем не утолить. Она вечная. Наверное, нет на свете женщины, что заставила бы думать о себе с желанием. Но сделайте хотя бы так, чтобы мне не было больно…