Упырь

Кин Брайан

– Кэтчер не знал ничего лучшего. Он просто собака, и он просто делал то, что делают все доберманы. Они нападающие собаки. Это инстинкт.

– Не обязательно. У парня, который живет по соседству со мной, был доберман, и он был добрым, потому что он выдрессировал его быть добрым. Кэтчер был злым, потому что мистер Сойер не научил его по-другому.

– Значит, родители Ронни, Джейсона и Стива научили их быть засранцами?

– Возможно, - Даг сделал паузу, тщательно подбирая слова.
– Слушай, учитывая все, что я рассказал тебе прошлой ночью,

я знаю, что у меня есть проблемы. Но когда Барри начал пинать Кэтчера на днях, кого он тебе напомнил?

Он пожал плечами, а потом пробормотал:

– Eго отца.

Тимми удивлялся, как его друг может быть таким милым, как он может сохранять такой позитивный настрой при всем том, что с ним произошло. Но, несмотря на это, Даг был прав. Он уже собирался признаться, что и сам думал о том же, что, возможно, взрослые - настоящие монстры, когда они подъехали к дому Барри. Тимми решил подождать.

Они медленно подошли к входной двери. Шторы на окнах были закрыты, и дом казался темным.

– Давай, - прошептал Даг.
– Стучи.

– Ты стучишь. Сейчас твоя очередь. Я стучал в прошлый раз.

Даг дважды постучал в дверь. Они услышали шаркающие звуки внутри. Затем дверь открылась, ржавые петли заскрипели. Миссис Смелтцер выглянула на них через один нормальный глаз. Другой был опухшим и казался черно-фиолетовым. Тимми и Даг удивленно вскрикнули, но она только улыбнулась.

– Привет, мальчики.

Тимми подумал, что она звучит грустно и, возможно, немного облегченно.

– Здравствуйте, миссис Смелтцер. Барри дома?

Она кивнула в сторону кладбища. Когда она наклонила голову, Тимми заметил, что в ее ушах сверкнула еще одна пара новых сережек.

– Он помогает отцу. Bы, наверное, не захотите идти туда сегодня утром.

– Почему?

Тимми уставился на ее синяк под глазом.

– Ну, мистер Смелтцер не выспался прошлой ночью. Он засиделся допоздна. Он немного ворчливый.

Никто из них не ответил. Даг уставился на свои ноги. Тимми не мог отвести взгляд.

– Ты в порядке, Тимми?

В порядке ли я? – подумал он.
– Это у тебя фингал под глазом, леди.

– Да, я в порядке. Прошлой ночью тоже не спал. Буря не давала мне уснуть.

Она снова улыбнулась им:

– Хорошо, я скажу Барри, что вы заходили.

– Спасибо, миссис Смелтцер.

Она закрыла дверь, и они отвернулись и начали спускаться обратно по тротуару.

– Господи, - прошептал Тимми.
– Ты видел этот синяк?

– Видел? Как я мог не заметить? Вся сторона ее лица распухла. Что нам делать?

Тимми вздохнул:

– Мы ничего не можем сделать, разве что рассказать моим родителям, но если мы это сделаем, Барри может разозлиться на нас, или они могут сказать, что мы больше не можем с ним общаться. Давай просто не будем об этом думать. Мы найдем Барри. Убедимся, что с ним все в порядке. Если ему не нужно работать, то, возможно, мы сможем исследовать туннель сегодня. Если нет, то мы

просто посидим в блиндаже, пока он не закончит.

– Может, лучше не надо. Миссис Смелтцер сказала, что у отца Барри плохое настроение. Судя по ее лицу, я бы сказал, что она права.

– К черту его. У меня тоже плохое настроение.

Он перешел дорогу. Даг последовал за ним после минутного колебания. Они прошли мимо недавно установленного знака "Посторонним вход воспрещен" и обошли церковь сбоку.

– Я заметил кое-что еще, - сказал Тимми.
– На ней была еще одна новая пара сережек. Я говорю тебе, чувак, происходит что-то странное. Что-то большее, чем просто он ее ударил.

– Но, как ты сказал, мы ничего не можем сделать. Отец Барри - взрослый человек. А мы - дети.

Тимми пнул камень. Он пролетел через церковную парковку, ударился о телефонный столб и покатился прочь.

– Он не взрослый. Он - чудовище. Барри должен кому-нибудь рассказать.

– Может, он боится.

Они дошли до задней части церкви и начали спускаться по центральной дороге кладбища.

Ни Барри, ни его отца не было видно, и они не слышали звуков газонокосилки или чего-то еще. Этим утром даже птицы и насекомые казались безмолвными. Казалось, что вся живность покинула территорию.

– Почему Барри боится рассказать?
– Тимми понизил голос, на случай, если мистер Смелтцер или Барри окажутся в пределах слышимости.
– Он был бы в безопасности. Он и его мама. Копы засадили бы его старика в одно мгновение.

– Может, он смущен, как я, - Даг вздохнул.
– Я до сих пор не могу поверить, что рассказал тебе вчера вечером.

– Ты сожалеешь, что рассказал?

– Нет, - Даг колебался.
– Но я боюсь, что ты кому-нибудь расскажешь. Твоим родителям или преподобному Муру.

Тимми похлопал его по плечу:

– Я обещал, что не скажу, и не скажу. Но ты должен что-то сделать, парень. Ты не можешь просто оставаться там и позволять ей продолжать делать это с тобой. Это неправильно. Она не лучше, чем отец Барри.

– Я знаю, я знаю. Просто она - это все, что у меня осталось, Тимми. Я не могу просто бросить ее.

– Но ты должен. Ты должен выбраться оттуда.

– Я не могу. Я знаю, что это неправильно. Я знаю, что она делает что-то плохое, как в тот раз, когда мы положили гильзу от дробовика на железнодорожные пути, чтобы посмотреть, что произойдет, когда поезд переедет их.

Тимми покачал головой.

– Все немного хуже, Даг.

– Я знаю. Все, что я хочу сказать, это то, что я знаю, что это неправильно, но я не могу остановить это, кроме как запереть свою дверь.

– Тебе это нравится? Ты хочешь, чтобы это продолжалось?

Даг выглядел в ужасе.

– Нет. Конечно, мне это не нравится. Я ненавижу это. Я уже говорил тебе об этом.

– Тогда обратись за помощью.

– Я не могу. Это не будет...

– Она - чудовище.

– Она также моя мать!