Упырь
Шрифт:
Тимми знал, как ему повезло. Да, у отца был стресс из-за работы, и это делало его ворчливым. И да, его мать, возможно, слишком много уступала отцу, особенно когда дело касалось решений, затрагивающих Тимми, - решений, с которыми она часто не соглашалась. Но Тимми знал, что они любят его, как любил его дедушка. Все могло быть и хуже. По крайней мере, его родители все еще были рядом, и они хотя бы обращали на него внимание. Отец его друга Дaга Кайзера сбежал три года назад, исчезнув однажды ночью из бара "Whistle Stop" с официанткой на хвосте, а также с семейной машиной и содержимым их расчетного и сберегательного счетов. После этого мать Дага начала пить, и в эти дни, казалось, только этим и занималась.
Когда Тимми злился на своих родителей, ему достаточно было вспомнить о маме Дага, чтобы все встало на свои места. Это улучшало ситуацию, заставляло его быть благодарным за то, что у него есть. А если это не помогало, всегда оставались мама и папа Барри.
Но никто из мальчиков не говорил о том, что происходило в доме Барри. Особенно Барри. Тимми и Даг оба знали или могли догадываться. Если Тимми думал об этом слишком долго, ему хотелось плакать. Но сами факты оставались между ними невысказанными, как и странное поведение мамы Дага, когда она была пьяна.
Так было лучше. О некоторых вещах лучше не говорить.
Даг и Тимми делали вид, что не замечают синяков и порезов.
– А теперь вернемся к... "Тундарру-варвару"!
Музыка нарастала. Когда реклама наконец закончилась, они снова обратили свое внимание на экран.
– Не видел этого раньше, - ворчал его дед.
– А я видел. Это повторный показ. Крысиный народ живет под землей.
– Вроде того подземного клуба, который вы, мальчики, построили там, на кладбище?
Тимми был слишком ошеломлен, чтобы ответить. Никто, особенно взрослые, не должен был знать о землянке. Она принадлежала ему, Барри и Дагу. Они потратили большую часть прошлого лета на ее строительство: вырыли яму, достаточно глубокую, чтобы в ней можно было стоять, и достаточно широкую, чтобы хватило места для локтей, накрыли яму толстыми деревянными досками, сделали люк, вставили старую печную трубу, чтобы был воздух, а потом накрыли доски холстом, который стащили из сарая Боуменов, и положили дерн поверх досок и холста, чтобы все было скрыто от глаз.
Проходящий мимо человек не догадался бы, что он там был. Они работали над ним каждый день, с раннего утра до заката. Мальчики гордились своим чудом инженерной мысли, соглашались, что это лучший клубный дом, из когда-либо построенных, и проводили свои выходные прошлой осенью и этой весной, сидя в нем, читая комиксы и последние
Его дед подмигнул:
– Не волнуйся. Твой секрет в безопасности. Я никому не скажу.
– Но как ты узнал об этом?
– Я совершал вечернюю прогулку по кладбищу, потому что так велел доктор, и в основном для того, чтобы дать твоим маме и папе немного времени на себя, пока ты делаешь уроки. Несколько недель назад я увидел крытую печную трубу, торчащую из земли прямо между кладбищем и пастбищем Люка Джонса. Я подумал, что же она там делает? Когда я подошел к ней, то заметил, что земля как бы пружинит под ногами. Mожно услышать, как эти доски стучат, даже если сверху на них накинут дерн. Я пошарил вокруг еще немного и нашел кожаный ремешок, торчащий из грязи. Потянул за него, и вот оно, тайное убежище под землей.
– Вот это да, - прошептал Тимми: - Мы думали, что никто об этом не знает.
– Не знают. Только я. Насколько я знаю. И, как я уже сказал, я не скажу. Оставил вам, мальчики, подарок. Разве вы не задавались вопросом, откуда взялся карточный стол?
Он задавался, раз уж его дед упомянул об этом. Тимми предположил, что Барри или Даг вытащили его с городской свалки - еще одного их любимого места отдыха. Не зная Тимми, они предположили то же самое о нем. Никто из них об этом не говорил, принимая новое пополнение с пренебрежением, свойственным всем двенадцатилетним мальчикам.
– Спасибо, деда! Это потрясающе.
– Не надо об этом. Хотя, если ты не возражаешь, я мог бы заходить время от времени и заглядывать в те грязные журналы, которые вы, мальчики, храните в ящике. В мое время дамы так не выглядели.
Они оба рассмеялись, а когда мама Тимми вошла в гостиную и спросила их, что смешного, они рассмеялись еще сильнее.
Она ушла, покачивая головой.
– Послушай, - сказал его дед.
– Не будь слишком строг к своему старику, он хочет как лучше.
Тимми нахмурился:
– Я знаю. Но прополка огорода - это отстой.
– Да, это действительно так. Но я заставлял его делать то же самое, когда он был в твоем возрасте. Он просто пытается делать то, что считает правильным. Пытается быть отцом. Это тяжелая работа. А ты тем временем пытаешься быть мальчиком и делать то, что считаешь правильным. Это тоже тяжелая работа. И эти две вещи, быть отцом и быть сыном, они никогда не совпадают. Точно не совпадало, когда твоему отцу было двенадцать.
Тимми попытался представить себе своего отца в его возрасте или своего деда в возрасте отца и обнаружил, что не может.
Они смотрели, как Тундарр, Оокла и принцесса Ариэль надирают задницы мутантам, и оба ухмылялись.
Снаружи они услышали, как Элизабет зовет Рэнди.
– Оруэлл был неправ, - сказал его дед.
– Кто это?
– Джордж Оруэлл. Он был известным писателем. Ты, наверное, узнаешь о нем, когда станешь немного старше. Он написал книгу под названием "1984". Действие происходит сейчас, но тогда это было будущее, конечно. Общество должно было стать плохим местом к 1984 году. Не лучшее время для жизни. Но он ошибался. Сейчас лучшие времена из всех.
Через десять минут после окончания "Тундарра" раздался стук в дверь. Тимми ответил. Даг стоял в дверях, запыхавшись и задыхаясь. Его белый, забрызганный грязью велосипед "BMX Mongoose" лежал на боку во дворе. В двенадцать лет у Дага были сиськи, как у девчонки, результат слишком большого количества батончиков "Kit-Kat" и мисок мороженого "Turkey Hill". Они покачивались, когда он шаркал ногами. Под мышками его футболки были темные круги. Его толстые очки запотевали, а лоб был покрыт потом. Его покрытое веснушками лицо выглядело пятнистым.