Упырёк

Лю Эдвина

— Он это был, — убеждённо сказал бродяга. — Ходил тут, псей ловил. Он и есть умертвие, ей-ей.

— Быть не может, вот-оно, — сказал старик. — Отец Штаван не мог в умертвию превратиться. Он был человек верный церкови, и сам по себе хороший — одно слово, его благочиние!

— Ну хорошо, — раздражённо перебила их Вендела, сделав себе мысленно заметку — выяснить, что там с этим священником, отцом Штаваном, сделалось. — Кого-то ещё видели в эти дни?

Бродяга радостно закивал.

— Видели-видели, — заговорил он. — Ошивался тут один. Пришёл месяц, может больше, назад, раненый. И шасть в храм! Мы-то думали — от попался, от зашёл! Думали — съест его умертвия. А он ничего, выходил и обратно заходил сколько раз.

— Меч при нём был? —

заинтересовалась Вендела. — Или, может, другое оружие?

— Не было ни меча, ни топора, — заторопился бродяга, отчаянно, но однообразно жестикулируя — будто рубя ребром ладони воздух. — Тока пистоля, он из неё в уток стрелял. Тут утки одичалые бродют.

— Попал? — рассеянно спросила Кэри.

— Стрелок он, конечно, хороший. Попааал! Половины утки — как не бывало! — засмеялся бродяга.

— Как выглядел? Вспоминай! — велела Кэри, готовясь увидеть ментальный портрет подозреваемого глазами свидетеля.

Но смогла увидеть лишь силуэт в куртке с рваным воротником и в стоптанных сапогах. На голове смутной фигуры торчком стояли неопрятные волосы — то ли светлые, то ли русые. Нда, негусто. Мыслесвязь даже на простейшем уровне не-мага ей давалась очень тяжело. Чаще всего даже — не давалась.

— Это, видать, он у нас крупу-то покрал, — сказал между тем старик. — А мы уж на тебя, Скаврес, думали!

— Но-но! Я попрошайка, а не вор! — поднял руки ладонями вперёд бродяга. — А потом, они дымили в храме-то! Ой, дымили! Аж столб дыму через крышу выходить стал! А позавчера всё кончилось.

— Понятно, — процедила сквозь зубы Кэри. Ничего она не поняла. Но перед этими опустившимися, жалкими людьми показывать слабость и растерянность не пристало.

— Забирайте труп, и переносимся в участок, — сказала она ловцам. — Время упущено, ловить убийцу по горячим следам уже не выйдет. Но искать — должны…

Рядовые щёлкнули каблуками, приложили правые руки к ключичным впадинам — отсалютовали. Эрмох так и лучился, так и сиял — не хуже сосулек под весенним солнцем.

Кэри лишь вздохнула. Головная боль не отпускала виски, давила на глаза. Забыться бы… выспаться бы.

Часть 1. Глава 2. Напиться и забыться

Город Сольме — один из самых северных крупных населённых пунктов Тирны. Близость к морю и две больших реки, ограничивающие город с востока и юго-запада, делают здешний климат довольно сырым. Здесь поздно наступает лето и часто идут дожди, здесь дуют пронизывающие ветра, и снег здесь выпадает обильно, хоть и быстро тает. Возвышенность между реками Сольмейя и Азалья, на которой стоит город, отлично продувается, и потому в Сольме так ценят тепло. Благо по ту сторону Сольмейи леса стоят густые, высокие, в основном — сосновые да еловые. Говорят, в них до сих пор селятся остатки древних племён, что живут словно первобытные дикари, не знают благодати Спящего бога, хотя спят и видят сны, и поклоняются деревянным идолам.

В отличие от столицы, Азельмы, где на один дом строго одна печка, если только речь не идёт об огромных дворцах, в Сольме в каждой комнате по камину или печи. Угольщики да дровосеки здесь — самые почтенные люди, да ещё, пожалуй, печники и каменщики. Сделать дом таким, чтобы по нему не гуляли ледяные сквозняки — искусство не из последних. И даже трубочисты тут в почёте — разумеется, больше всего почестей достаётся толстому начальнику цеха трубочистов, а худенькие мальчишки с чумазыми лицами никому не запоминаются.

Быть бы сыну угольщика Мармалена последним углежогом или самым неудалым трубочистом, когда его отец утонул в распутицу на переправе с правого берега на левый. Да удача всё-таки покосилась на него небесно-синим глазом. Всего одним! Но Лассе ухватил шанс крепко, так, чтоб не выпустить!

Неуклюжий подросток в двенадцать лет прибился к Комитету. Когда старший офицер Мэтт Криззен выяснил, что поблизости у

Лассе никаких родственников нет, он разрешил мальчику остаться. Дал ему работу курьером, поселил в казарме. Мармален отрабатывал как мог — носился с поручениями, даже ездил в деревни с разными посланиями. Целый год провел Лассе в участке Правобережья Сольмейи, но потом у него отыскалась-таки родня в далёком городе Рандеворсе. Они забрали Лассена к себе. Но и тут удача к нему повернулась не спиной, а профилем. В Рандеворсе, «месте силы», находилась самая обширная библиотека Тирны. О ней и сохранились самые лучшие воспоминания Лассе за тот период. Сколько интересного он там узнал, сколько книг прочёл! И даже однажды случайно натолкнулся на настоящего Тёмного мага. Он узнал его, он смог сам определить, кто перед ним, и даже вычислил ложу — ложа Смерти! Это было так увлекательно. Как пригодился Лассе опыт, полученный раньше в участке! Конечно, он даже не пытался как-то задержать мага или даже вступать с ним в беседу. Но как-то само собой получилось, что, уловив недовольство некроманта, Лассе почти бессознательно уловил его эмоцию — прямо как самый настоящий маг! Сам испугался, как это вышло. Маг его сначала даже не заметил, но когда увидел, что Лассе глазеет на него, то, кажется, рассердился. По крайней мере, Мармален отлично помнил, что в библиотеке посыпались книги с полок, стало совсем темно, а потом некромант исчез, а сам Лассе оказался лежащим под упавшими полками, с огромной шишкой на голове. Считай, легко отделался. Это случилось на третий год его пребывания в Рандеворсе. Больше он этого мага не встречал.

Так что, достигнув возраста восемнадцати лет, когда не-маг считается совершеннолетним, Лассен Мармален покинул Рандеворс человеком весьма грамотным, начитанным и сведущим в теории магии. Практиковаться он, конечно, не мог: не владел настоящей магией. Своим неоспоримым преимуществом Лассен считал образованность — особенно глубокие познания в области Тёмной магии. Рандеворс славился терпимостью к Тёмным, разумеется, зарегистрированным, как полагается. И в библиотеке этого города книги по Тёмной магии хранились среди прочих. Некоторые, конечно, просто так не получишь. Но очень многие выдавались к прочтению в публичном зале — без проблем!

…Каждый ловец, разумеется, должен быть ловким малым — уметь стрелять из пистолета, фехтовать, хорошо бегать, иметь развитую мускулатуру. В ловцы охотно берут как людей, чутких к эмоциям, так и полных истуканов, отменно устойчивых к магическим воздействиям. Чуткость у Лассе имелась, а вот с силой и ловкостью дело обстояло хуже. От рождения хрупкий и тонкокостный, хоть и высокий, Лассе от природы был неуклюж. Но этого мало! Если возле него оказывалась бьющаяся посуда — она чаще всего разбивалась. Если находился какой-нибудь легко ломающийся механизм — он ломался. Часы в присутствии Лассе порой останавливались или начинали бешено спешить, а повозки, на которых он ездил, случалось, теряли колёса. С людьми — ровно то же самое. Люди в конце концов начинали Лассена Мармалена побаиваться — рядом с ним непременно что-то срывалось с полки, или падало с крыши, или обваливалось под ногами. Причём сам Лассе отделывался в худшем случае синяком или ссадиной — а в лучшем оставался невредим. А вот его спутников ждали более серьёзные ушибы, иногда даже увечья.

Лассе не слишком хорошо помнил, когда это началось, но связывал череду неприятностей вокруг себя с переездом в Рандеворс. Возможно, эта его особенность позволила родственникам паренька расстаться с ним чуть ли не с облегчением, когда он достиг восемнадцатилетнего возраста.

Лассе надеялся, что странное невезение закончится, едва он вернётся в Сольме, но его ожидания не оправдались. Едва он переступил порог участка, где когда-то провёл четыре месяца, как под ногой треснула половица. Юная красавица, сидящая на месте секретаря (Лассе помнил сухощавого, подтянутого рядового, который раньше занимал стол возле входной двери), удивлённо подпрыгнула на стуле. В ту же секунду её стул упал с подломленной ножкой.