Ур, сын Шама. Формула невозможного
Шрифт:
— Похоже, что так, — сказал Валерий. — А может, и нет. В общем, я ведь не утверждаю, а предполагаю…
— Конечно, будь у нас в руках таинственная лодка, о которой вы нам поведали, тогда мы смогли бы добавить к предположениям нечто более весомое. К сожалению, лодки нет, и где она, неизвестно. Кстати: чудеса в управлении этим аппаратом, о которых вы нам рассказывали, не столь уж сильно поражают воображение. На нынешнем уровне науки и техники такой аппарат может быть создан уже сейчас и заброшен с экспериментальной или иной целью. Несомненно, он управляется дистанционно.
— Н-не знаю, — пробормотал Валерий. — Я не в курсе последних новинок…
— Конечно, вы и не можете быть в курсе, это не входит в тематику вашего института.
— Вы сказали — с экспериментальной или иной целью, — спросил Пиреева Андрей Иванович. — Как это понимать?
— А это уже по вашей части, дорогой Андрей Иванович, — улыбнулся Пиреев. — Я хочу сказать: не поторопились ли вы вывести дело за сферу своей компетенции?
Андрей Иванович наклонил лысую голову и пожевал губами, раздумывая. На лбу его собрались морщины. Вентилятор на столе гудел на отчаянно высокой ноте.
Один из участников совещания, сухопарый седоватый человек с удивленно вздернутой правой бровью, сказал:
— Я думаю, было бы правильнее не относить наших пришельцев непременно к какой-нибудь сфере, а понаблюдать за ними некоторое время. Хорошо бы — в естественных условиях.
— Что значит — в естественных условиях? — спросил Пиреев.
— Пусть живут, где им нравится…
— И делают, что хотят, да? Ну, так же нельзя, дорогой Лев Семенович. Они подстерегут вас, к примеру, в вашем же подъезде и всадят вам в спину нож. Куда годится такая бесконтрольность?
— Странная у вас манера шутить, Максим Исидорович. — Сухопарый человек нервно двинул рукой, опрокинув чернильницу на столе председателя. Хорошо, что чернильница была пуста. — Я не говорю о полной бесконтрольности. Ну, вот, скажем, Шаму, как мы видим, нравится здесь, в колхозе, он хорошо разбирается в животноводстве. Почему бы ему с женой не пожить здесь некоторое время? Его поведение было бы у всех на виду.
— Допустим. А как быть с этим… гм… Уром?
Лев Семенович пожал плечами и посмотрел на часы.
— Ну, так, — сказал Андрей Иванович после долгого раздумья. — Вы тут, Максим Исидорович, серьезные доводы привели. Все же повторю: нет у нас оснований задерживать этих людей. А вы, пожалуйста, ими займитесь. Я с профессором Рыбаковым согласен, — кивнул он Льву Семеновичу, — понаблюдать надо. Шам, как я понимаю, никуда от овец не захочет уйти, вот и пусть поживет здесь. Пусть работает, как обыкновенный колхозник. Об этом можно будет договориться. Что касается Ура… — Он посмотрел на Валерия: — Вы как будто нашли с ним общий язык, Валерий Сергеевич. Вчера, я смотрел, вы шли с ним на пруд купаться, как два закадычных друга, любо-дорого.
Валерий выжидательно смотрел на Андрея Ивановича, вытянув шею и часто моргая белесыми ресницами. К чему это клонит «майор»?
— Так вот. Было бы неплохо, если б вы над ним еще малость пошефствовали. — У Андрея Ивановича возникло на лице добродушное выражение. — Может, он пожил бы у вас дома, а? В естественных условиях, как
— Да что вы, Андрей Иванович, это никак невозможно! — вскинулся Валерий. — Я у тетки живу, как она на это посмотрит… Да и не хочется мне… Это ведь такая… — Он чуть было не сказал «обуза», но поправился: — Ответственность такая…
— Ты его нашел, ты и шефствуй, — усмехнулся Андрей Иванович, перейдя вдруг на «ты». — Сам же утверждаешь, что он прилетел с Марса или откуда там еще. Вот и подтверди. Для науки выявишь важный факт, диссертацию напишешь, чего доброго.
— У меня другая тема, — проворчал Валерий.
— Скажешь тетке, что к тебе иностранный специалист прикреплен на некоторое время. Сколько у вас комнат? Две? Ну, разместитесь. Или категорически возражаешь?
— Ладно, — не сразу ответил Валерий. — Попробовать можно… Только времени для «шефства» будет не очень-то. Я уйду на работу, а он один дома останется. Тетка тоже работает…
— Это верно. Командировку бы надо тебе оформить. Максим Исидорович, нельзя ли дать указание в их институт, чтобы Горбачевского командировали, скажем, для выполнения спецзадания?
— Отчего ж нельзя? Пришлите мне соответствующую бумагу, и я дам указание.
— Вот и ладно. Пока на месяц, а там видно будет. Зарплату пусть переводят Горбачевскому на домашний адрес. Так? Теперь возьми-ка ручку, Валерий Сергеевич, и пиши. — Он протянул Валерию свой служебный блокнот, раскрытый на чистой странице. — Пиши: «Я, такой-то, должность, место работы»…
Пока Валерий писал, заботясь о том, чтобы почерк отражал сильный, но открытый характер в соответствии с прочтенной недавно статьей в популярном журнале, Андрей Иванович достал из портфеля пачку денег.
— Посчитай, — сказал он. — Пиши дальше: «Получил столько-то — сумму прописью — на специальные расходы». Подпиши. Значит, так: приодень их по-человечески, остальное — на содержание Ура. Документального отчета у тебя не потребую, но прошу зря не швыряться. Договорились? Вообще-то надо бы это по науке провести, да слишком у вас сложно с деньгами. Контакт, Валерий, будешь держать с профессором Рыбаковым, так? Спасибо, товарищи, за проделанную работу. Само собой, прошу эту историю не разглашать. Ни к чему нам сенсации…
…На животноводческой ферме, в старой глинобитной пристройке, отведенной Шаму с женой для временного жилья, Валерий застал одну только Каа. Она рубила ножом кусок жирной баранины на доске. Рядом были разложены свежие виноградные листья.
Валерий спросил, где Ур. Из ответа Каа он понял, что Ур пошел за водой к колодцу. Про Шама Валерий не стал спрашивать: знал, что тот с утра уходит с отарой на пастбище.
Снаружи донеслись голоса, девичий смех. Валерий выглянул и увидел Ура. Он разговаривал с председателевой дочкой, мешая русские и азербайджанские слова со своими, непонятными. «До чего быстро схватывает разговорную речь!» — подумал Валерий. Девушка, потупясь, теребила черную косу и время от времени прыскала. Ур вдруг обернулся, будто почувствовав, как взгляд Валерия уперся в его широкую загорелую спину.