Ур Торум
Шрифт:
Янзы знал, как его отец ненавидел этих животных. Он неоднократно слышал, как тот проклинает в сердцах серого хищника. И Янзы был согласен, что такое и в самом деле могло случиться. Если голодают люди в неурожайные годы, то почему бы и животным не испытывать на своей шкуре ту же беду?
Лица жителей наполнились волнением. Если теперь в лес дорога будет закрыта, то их может ждать голодная зима. И кто знает, не подтолкнет ли это жителей на отчаянные меры, такие как воровство или даже убийство.
И прежде, чем было вынесено решение, как поступить, Янзы поднялся со своего места.
– Я выясню, в чем причина, – громко заявил Янзы. – И верну тела охотников, если их еще не сожрали звери, чтобы их похоронить. Решайте, кто пойдет вместе со мной.
Глава вторая
Янзы понимал, что однажды ему предстоит взять на себя всю заботу о поселении. Поэтому, помимо обычных обязанностей, – уходом за скотиной, добычей пропитания и работой на полях, – он был вынужден обучаться стойкости духа и ответственности не только за себя, но и за всех односельчан. Если городской житель богатых провинций еще мог позволить себе несколько лет своей жизни потратить на развлечения и грезы о будущем, то для Янзы все было расписано с момента первого вздоха. Даже жена была выбрана ему отцом.
Когда-то он любил Ичэн – дочь старой ведьмы. Но не той любовью, о которой бы слагали легенды и сочиняли поэмы. Это была тихая, нежная, почти братская любовь. Отчасти в этих чувствах крылась жалость к ней, так как другие жители сторонились Ичэн из-за ее матери. Ведьм уважали, но их отпрысков – избегали. Никто не желал в своей семье видеть девушку, которая позже отдастся жутким силам и выживет из ума.
Отец Янзы понимал, что этой кроткой, милой девушке не сыскать иной судьбы, кроме одиночества, и потому посчитал верным скрепить с ней узами брака своего сына. Тот не страшился предрассудков и дружил с Ичэн с детства. Чем не хорошая партия? Ну а если в ней, как в матери, проснется чаровство, так разве это повод обрекать это нежное создание на затворничество в лесной глуши?
Янзы смиренно принял решение о браке. Хоть он и подозревал, что за поступком отца кроется иное, чем жалость к Ичэн.
Когда-то давно молодая ведьма с дитем на руках пришла в их поселение. Именно из-за него она и подалась к людям. Ведьма договорилась со старостой, что тот примет ее ребенка в жители поселения и присмотрит за ним, а она взамен будет оказывать любую помощь, используя свои силы. Всем такой союз показался выгодным. Магия способна лечить, оберегать от бед или предупреждать о них.
Ичэн приняли в поселение. Ее кормили, одевали – давали кров, одним словом. Но любви к ней никто не испытывал. К тому же люди видели, что чем взрослее становилась Ичэн, тем сильнее старилась ведьма. Казалось, что за год – проживала два. И пошли толки, что дитя забирает у матери жизнь. Люди стали опасаться, что это может коснуться и их. Но время шло, а их страхи не подтвердились.
Старших принято уважать, ибо им ведомо более твоего. Особенно, если знаний не получить иным путем, кроме как из опыта взрослого поколения.
За десять лет, что Янзы и Ичэн прожили бок о бок, детей у них так и не появилось. Зато расстояние между ними разрасталось, как ржавчина по бахче. Оно измерялось в недосказанных словах, переживаниях, оставленных без внимания, и накопленной усталости от всего этого. Когда затухают прежние чувства, никогда нельзя быть уверенным, что останется на пепелище и можно ли построить заново крепкий и прочный дом, основанный на чем-то большем, чем долг или привязанность.
Поэтому они мучались вблизи и обретали покой порознь. Так бывает, когда два взрослых человека источили друг друга под корень, и ни у одного из них уже нет сил, чтобы помочь другому воскреснуть. А может, нет и желания.
Янзы рассказал жене о своем решении отправиться в лес на поиски пропавших охотников.
Ичэн нахмурилась. Последнее время она была сама не своя. То вдруг становилось нежной с ним, как прежде, то норовила изранить колкими словами.
– Что об это думает моя мать? – Голос Ичэн казался безразличным, но Янзы уловил в нем волнение.
– Она старая ведьма, – отмахнулся он. – Все знают, что с возрастом творит с людьми чаровство.
– Она не сумасшедшая, – обиженно ответила Ичэн.
– Тогда отчего она живет в лесу? Никто в здравом уме в старости не отгораживается от других людей, – он умолк, а потом упрямо добавил: – Я должен туда пойти. Ты это знаешь.
Ичэн отложила в сторону недошитое платье. Она зло посмотрела на мужа и, громко и торопливо, заговорила:
– Я знаю. Как знаю и то, что понятие «долг» придумано людьми. Как может кто-то быть кому-то должен собственной жизнью? Сокровищем и даром Богов. Чудом, созданным силами природы. Болью, выстраданной телом матери и вскормленной ее молоком. Как у какого-то может быть право накладывать на эту жизнь долг? Никто не смеет распоряжаться ее! Тот, кто так поступил – заслуживает самого ужасного. Пусть Боги заберут его жизнь и перемолят ее в жерновах!
– Что с тобой, Ичэн? Ты сердишься на моего отца? – Янзы еще никогда не видел ее в таком состоянии. Растрепавшиеся волосы, черной лозой охватили ее плечи. Глаза сверкали, как разгоревшиеся в топке угольки. Но мгновение спустя плечи ее опустились, она утихла, обратившись в серый пепел.
– Нет. Я ничем его не лучше, чтобы осуждать. Да и сегодняшние слова – не изменят вчерашний день.
Ичэн опустила голову и снова принялась за шитье. Янзы неловко переступил с ноги на ногу. Со временем, перестав окончательно ее понимать, он стал ощущать растерянность рядом с ней. Может быть, она стала так себя вести, потому что недавно в поселении родился новый ребенок, а у них детей так и не появилось. Говорят, что для женщины это огромное горе. Янзы же не ощущал в этом своей вины, да и потребности в детях – тоже. Если бы у них появился сын, смог бы он, как отец, лепить из него будущего старосту поселения? А если бы дочь – смог бы он выдать ее замуж не по любви, а по надобности?