Ураган для Льдины
Шрифт:
— Я бы держал, если бы кое-кто не нарывался всеми возможными способами! Горошкина, я в шаге от того, чтобы выпороть себя до невозможности сидеть всю следующую неделю.
— Не надо! — я ойкнула и на всякий случай прикрыла ладонями находящуюся в опасности пятую точку. Точно выбешиваю. — Я ничего не сделала и ни в чём не виновата!
— Скажи это моим погибшим нервным клеткам!
— Ну давайте им совместный памятник поставим, мои от ваших постоянных претензий тоже пачками гибнут!
Варламов с тяжким вздохом садится на край кровати, едва не придавив
— Вобщем так, нервоубийца. У нас два варианта — или я тебя таки выпорю, или ты мне докажешь, что припёрлась сюда не нарочно, чтобы меня позлить!
Смотрю — у Льдины челюсти сжаты, во взгляде бешеный буран, и кулаки нервно так сжимаются. Походу и впрямь на грани уже мужик. Но ведь он же сам виноват! Почему должна расплачиваться моя бедная попка? Несправедливо!
— Как я докажу-то? Ну посмотришь ты по камерам, ну увидишь, как я в одном полотенце иду, но это ж ничего не доказывает!
— Не доказывает, согласен.
— Тогда что докажет?
Варламов поджимает губы. Смотрит на меня, чуть хмурится, размышляя над ответом. Глаза в глаза пялится, и я как обычно даже отвернуться не могу. Гипнотизёр хренов!
— Поцелуй меня, — выдает он вдруг. Это настолько неожиданно, что я аж рот приоткрыла от удивления. — Сама, добровольно. Покажи этим, что у тебя не было мысли меня позлить, когда ты шла в эту комнату.
— Эээ…не вижу логики!
— Нет логики. Я в бешенстве и твой поцелуй единственное, что может меня успокоить, кроме шлепков по твоей аппетитной заднице.
— Оставьте уже мою задницу в покое!
С протестующим фырканьем слезаю с кровати, всё так же прикрывая тылы руками, что жутко неудобно. Смотрю на Льдину. Ну что с меня, от одного поцелуя убудет, что ли? Мы всё равно целовались уже.
К тому же, не скажу, что мысли об этом так уж мне неприятны.
Подхожу к Варламову, встаю меж его расставленных колен. Кладу руки ему на плечи. Крепкие такие плечи. Ноздри щекочет запах пота, мужской такой, терпкий. Всегда бесило, когда в автобусе едешь, и от какого-нибудь качка, которого к тебе толпа прижала, несёт этой вонючестью. А тут… вонючесть, но другая какая-то. Вот понимаешь, что фе, а хочется и дальше нюхать. Или даже и не фе, а нечто дикое, цепляющие, будоражащее…
О чём я вообще думаю. Варламова тут потного нюхаю и балдею, совсем крыша съехала. Это от нервов, да?
— Не вздумай халтурить, — предупреждает меня этот интриган и манипулятор. — Никаких в щёчку или чмок по быстрому. Нормальный взрослый поцелуй.
— Чё ж не отсосать сразу? — недовольно бурчу в сторону. Вроде тихо, но слух у Владимировича всё равно это улавливает.
— Горошкина, — он шумно выдыхает воздух. — Скажи честно, сэкономь нам обоим нервы. Ты просто хочешь нарваться на порку?
— Целую уже, целую, — с ворчанием склоняюсь к губам старпера. Нервно облизываюсь. Мне непривычно вот так целоваться с едва знакомым мужчиной. И пусть мы уже целовались, но то он, а то я сама! Ладно, была не была, это как
Пока не угасла решимость, резко подаюсь вперёд. Я не спец в поцелуях, а уж тем более в таких, где инициатива исходит от меня. Если что — претензии не принимаются.
Оказывается, тут главное начать. Едва наши губы соприкасаются, во мне просыпается чертёнок и дальше моими действиями руководит он. Набрасываюсь на Варламова, как уставший в пустыне путник — на воду. Пью наш поцелуй взахлёб, если продолжить сравнение. И никак не напьюсь, всё мало, надо ещё и ещё…
Я хотела просто его проучить. Подразнить. Поцеловать так, чтоб даже шнурки на кроссовках дыбом встали, а потом отодвинуться с видом Снежной королевы и послать Владимировича… на работу.
Не получилось. Поцелуй поглотил меня саму раньше. Из головы все мысли упорхнули, остались только я, он и этот безумный поцелуй. Наши губы и языки, ласкающие друг друга. Словно хлебнула крепкого вина на пустой желудок, и мигом опьянела. Тело пело от восторга, сердце танцевало мамбу, нижняя чакра… да с ней и так всё понятно, на чьей она стороне.
Я очнулась, только когда поняла, что руки Варламова вовсю мнут мою грудь. Судя по неведомо куда испарившемуся лифчику и спущенному до талии платью — уже давно. Судя по тому, что мои собственные руки забрались старперу под футболку и наглаживали его кубики в ответ — тормоза снесло нам обоим.
— Всё, достаточно, — кое-как отпихиваю перевозбужденного мужчину, стараясь не смотреть на палатку в районе его штанов. Он пытается притянуть меня обратно, и я почти поддаюсь, в последний момент только увернулась. Сердце бухает где-то в ушах, коленки норовят подогнуться, тело требует продолжения банкета.
Охренеть. Напомните мне больше старпера не целовать.
Глава 34. Тяжкое бремя работы
ЯН
Напомните мне больше Горошкину перед работой не целовать.
Я вообще не собирался. Просто после утренней пробежки заглянул к ней, чтобы… А хрен знает, зачем заглянул. Просто проверить, что у неё всё нормально, и за ночь никуда не делась. Ну и возможно, бонусом попялиться на её торчащую из-под одеяла попку. С некоторых пор меня, оказывается, возбуждают кротко спящие девушки.
Но, как говорится, хрен бы там. В кровати Горошкиной не было, хотя некоторая измятость постели присутствовала, значит, ночевала врединка точно в этой комнате. А куда сейчас ушла? Ответ на этот вопрос у меня был один, и как же я разозлился, когда он подтвердился! Я вообще накануне нарочно униформу на Горошкиной разорвал. Думал, посидит в своей комнате голышом, подумает над своим поведением и обидках на ровном месте. Недолго посидит, или пока созреет о помощи попросить, или до обеда, я как раз бы оставил Ольге Павловне указание занести обиженке её вещи примерно к трём часам. Но егоза меня переиграла. Подумать только, отправилась за одеждой сама, голышом! В одном полотенце!