«Ураган» с острова Наварон
Шрифт:
Трое наблюдателей продолжали стоять на обочине полосы, некоторое время храня молчание. Затем Миллер удивленно сросил: — С каких пор мы стали такими важными персонами?
— Не знаю, — ответил Мэллори. — Но не думаю, что ты получишь удовольствие, если начнешь это выяснять.
— Не долго осталось. — Андреа повернулся лицом к южным скалам. — Слышите?
Те ничего не услышали, но не сомневались, что Андреа уловил какие-то звуки. Ибо слух Андреа был столь же феноменален, как и зрение. Вскоре они тоже услышали гул. С юга приближался бомбардировщик — очередной «Уэллингтон». Мэллори передал фонарем серию быстрых сигналов. Самолет сделал круг над аэродромом, зашел на посадку, тяжело приземлился на противоположном конце
— Прошу запомнить, — сказал Андреа. — Я обещал обернуться за неделю.
— Никогда не надо обещать, — строго сказал Миллер. — А что если мы не вернемся через неделю? Вдруг нас посылают на Тихий океан?
— В таком случае, когда мы вернемся, тебе придется выходить первым.
Миллер покачал головой. — Не уверен, что я решусь на это.
— Мы обсудим твою трусость чуть позже, — сказал Мэллори. — Давайте живей.
И они бросились к ожидавшему «Уэллингтону».
«Уэллингтон» находился в воздухе тридцать минут, следуя к неизвестному месту назначения. Андреа и Миллер, держа в руах кружки с кофе, безуспешно пытались принять удобную позу на сбившихся соломенных тюфяках, брошенных на пол фюзеляжа. Из кабины пилотов вышел Мэллори. Миллер перевел на него взгляд, полный усталого смирения. В выражении его лица начисто отсутствовали признаки воодушевления или волнения перед предстоящим предприятием.
— Ну, что тебе удалось разузнать? — Тон, с каким это было сказано, красноречиво говорил о том, что Миллер приготовился услышать самое худшее. — Куда теперь? Родос? Бейрут? Роскошный Каир?
— Радист говорит — Термоли.
— Ах, Термоли? Город моей мечты. — Миллер сделал паузу. — Где, черт побери, находится этот Термоли?
— В Италии, кажется. Где-то на юге Адриатики.
— О нет! — Миллер отвернулся и закрыл голову одеялом. Терпеть не могу спагетти.
Глава 2
ЧЕТВЕРГ
14 час. 00 мин. — 23 час. 30мин.
Посадка на аэродроме в Термоли, расположенном на адриатическом побережье южной Италии, оказалась столь же тряской, как и выматывающий взлет в Мандракосе. Авиабаза истребителей в Термоли официально и оптимистически числилась как готовая, но фактически была построена лишь на половину, что ощущалось на каждом ярде мучительной посадки, а затем скачкообразного подруливания к сборной контрольной вышке на восточной окраине поля. Мэллори и Андреа спрыгнули на земллю с видом людей отнюдь не счастливых. Миллер, передвигаясь на нетвердых ногах, выбирался последним. Прославившийся почти патологическим отвращением к любому виду транспорта, он выглядел совершенно разбитым.
Но Миллер не дождался сочувствия окружающих. К самолету подкатил закамуфлированный «джип» британской 5-ой армии, и сидевший за рулем сержант, торопливо установив их личности, молчаливым жестом показал на кабину и столь же молчаливо повел «джип» по разрушенным улицам Термоли. Мэллори не смущало очевидное недружелюбие водителя. Тому, вероятно, запретили вступать с ними в разговор, — ситуация, хорошо известная Мэллори по собственному опыту. Мэллори подумал, что неприкасаемых на свете не так уж много, но его группа, он это знал, относилась именно к данному разряду: никому, за исключением двух-трех редких случаев, недозволялось общаться с ними. Мэллори сознавал, что такая мера предосторжности естественна и разумна, но с годами от подобного положения накапливалась усталость. Явно нехватало общения с людьми.
Через двадцать минут «джип» подъехал к входной двери одного из домов на окраине города. Шофер жестом поприветствовал вооруженного часового, стоявшего на верхней ступеньке крыльца, и тот ответил
Дом, с мраморным фасадом и колоннами, перед которым они остановились, выглядел скорее как скромный дворец, являя собой прекрасный образец архитектуры позднего Ренессанса, однако Мэллори не столько интересовал материал, из которого было выстроено здание, сколько то, что находилось внутри. Перед входной дверью путь им преградил часовой, молодой капрал с винтовкой «Ли Энфильд-303» в руках. Он напоминал старшекласника, сбежавшего с уроков.
— Ваши имена, пожалуйста.
— Капитан Мэллори.
— Удостоверения личности, документы!
— О Боже, — простонал Миллер. — И это с моим-то самочувствием!
— У нас нет бумаг, — мягко сказал Мэллори. — Проведите нас внутрь пожалуйста.
— По инструкции, я…
— Знаю, знаю, — попытался урезонить его Андреа. Перегнувшись он без усилий вырвал винтовку из рук капрала, отчаянно цеплявшегося за свое оружие, вынул обойму, переложил ее в карман и вернул винтовку. — Пожалуйста, проводите нас.
Покраснев от ярости, мальчишка заколебался, затем посмотрел на них более внимательно, повернулся, открыл входную дверь и знаком показал следовать за ним.
Они очутились в длинном коридоре, выложенном мраморными плитами. По одну сторону коридора располагались высокие зарешеченные окна, по другую масивные картины, написанные масляными красками, и несколько двойных дверей, обитых кожей. Пройдя до середины коридора, Андреа похлопал капрала по плечу и без слов вернул ему обойму. Капрал взял ее со слабой улыбкой и молча вставил на место. Шагов через двадцать он остановился около последних двух дверей, постучал и, услышав приглушенное разрешение, распахнул дверь, пропуская прибывших.
Помещение, видимо являлось главной гостиной дома — или дворца. Богатая обстановка времен средневековья — темная дубовая мебель, шелковые занавеси, вытканные золотом, кожаная обивка, книги в кожаных переплетах, на стенах картины старых мастеров и обилие ковров цвета старой бронзы. В общем, комната, от которой не отказался бы и родовитый итальянский аристократ.
В помещении царил приятный запах горящей сосны, его источник легко обнаруживался: в дальнем конце комнаты расположился огромный камин, в котором потрескивал огонь, и в котором можно было свободно зажарить крупного быка. Неподалеку стояли трое молодых людей, отнюдь не походивших на беспомощного мальчишку, пытавшегося преградить им путь в здание. Прежде всего, выглядели постарше. Крепко сбитые, широкоплечие, они имели вид людей опытных, стойких и закаленных. На них красовалась форма отборных частей, ударных войск — морских командос, и форма сидела как влитая.
Однако ни атмосфера дома во всем его великолепии, ни предметы интерьера, ни совершенно неожиданное присутствие трех командос не привлекли внимания Мэллори и его товарищей: их взгляд был прикован к четвертому из присутствующих. В центре комнаты, небрежно облокотясь на стол, стоял высокий человек могучего телосложения, во всем облике которого ощущалась властность. Изборожденное морщинами лицо, суровый взгляд, великолепная седая борода и пронзительные голубые глаза делали его классическим обрзцом британского морского капитана, каковым , судя по белоснежному кителю, он и являлся. Мэллори, Андреа и Миллер почувствовали внезапное сердцебиение, с убывающим энтузиазмом признавая в великолепной пиратской фигуре — Йенсена, капитана британского флота, руководителя союзнической разведки на Средиземном море и человека, совсем недавно пославшего их с самоубийственным заданием на остров Наварон. Они обменялись взглядами и медленно покачали головами с выражением безнадежности.