«Ураган» с острова Наварон

Маклин Алистер

Капитан сунул еще дымившийся пистолет в карман и принялся разглядывать потерявшего сознание Петара. Сейчас в глазах офицера уже не было злобы, а лишь некая грусть, безрадостное признание собственной победы. Он отвел взгляд и встретился глазами с Рейнольдсом. Наступил тот редкий миг, когда они поняли чувства друг друга, и оба покачали головами.

Когда над водами водохранилища затихли последние отзвуки выстрелов, Мэллори и Миллер, поднимавшиеся по веревке, достигли уровня верхнего края стены. Мэллори взглянул на Миллера, который молча передернул плечами, и они полезли вверх с удвоенной энергией.

Андреа также слышал выстрелы, но не понял, что они означали. В тот момент ему, собственно говоря, было не до того. Левое предплечье горело, на лице выступили капли пота. Он знал,

что впереди — большая часть пути. Почувствовав, что руки девушки, обхватившие его за шею, ослабевают, он остановился и осторожно переместил ее. Придерживая Марию за талию, он медленно полез вверх, стиснув зубы. Перед глазами поплыли оранжевые круги, и он отстраненно подумал, что это, наверное, от потери крови. Как ни странно, левая руки перестала болеть, боль перешла в правое плечо — принявшее на себя двойную тяжесть.

— Оставьте меня! — повторила Мария. — Ради Бога, оставьте. Вы еще можете спастись.

Андреа улыбнулся, вернее ему показалось, что он улыбается, и мягко сказал:

— Вы не понимаете, что говорите. Кроме того, Мария убьет меня.

— Оставьте! Оставьте меня! — Она стала вырываться, но Андреа лишь ухватил ее покрепче, и она вскрикнула. — Мне больно.

— Тогда не надо вырываться, — спокойно сказал Андреа и стал медленно карабкаться дальше, превозмогая усталость.

Мэллори и Миллер достигли продольной трещины, проходившей над дамбой, и быстро двинулись вдоль скалы, пока не оказались непосредственно над электрическими огнями, установленными на крыше караульной будки. Благодаря яркому свету, они прекрасно поняли, что произошло. Гроувз и Петар, оба без сознания, двое убитых немцев, искалеченный передатчик и, вдобавок, автомат, выглядывавший из разбитого корпуса гитары‚ — недвусмысленно поведали им о случившемся. Мэллори продвинулся вдоль трещины еще на 10 футов и глянул вниз: Андреа оставалось преодолеть одну треть подъема. Мария помогала ему как могла, цепляясь руками за ступеньки и подтягиваясь. Они поднимались страшно медленно. Нет, не успеют, подумал Мэллори, ни за что не успеют. Это случается со всеми, устало подумал он, настанет день, когда это случится с каждым из нас, но чтобы с Андреа, несокрушимым Андреа… нет, невозможно. И тем не менее, невозможное скоро станет реальностью.

Мэллори вернулся к Миллеру и быстро отцепил веревку — ту самую, с узлами, по которой они спускались к водохранилищу. Затем привязал ее к веревке, что шла вдоль трещииы, и стал опускать вниз, пока та мягко не коснулась крыши караульного помещения.

Он взял «люгер» и приготовился к спуску, как вдруг один за другим с интервалом в две секунды прогремели два взрыва. Детонация 3000 фунтов отменной взрывчатки обычно производит звуковой эффект колоссальной силы, но на этот раз, учитывая глубину заложения заряда, взрывы прозвучали на удивление глухо, они скорее ощущались, нежели слышались. Над стеной дамбы взметнулись два огромных водяных столба, но прошла, казалось, уже целая вечность, а ничего не менялось. И вдруг очень медленно, как бы нехотя, весь центральный участок дамбы шириной футов в 80 отделился и стал сплошной глыбой падать в ущелье.

Андреа застыл на ступеньке. Звука взрывов он не услышал, но по тому, как затрясло лестницу, понял что произошло и что за этим последует. Обеими руками обхватив Марию и прижав ее к лестнице, он сцепил руки и выглянул поверх головы девушки. По стене дамбы медленно пробежали две вертикальные трещины, затем ограниченный трещинами участок начал отваливаться, словно крышка секретера, крепящаяся у основания на петлях. Через секунду-другую стена скрылась из виду под натиском миллионов и миллионов галлонов темно-зеленой воды, хлынувшей в пробоину. Грохот рухнувшей в ущелье многотонной глыбы разнесся на многие мили вокруг, но из-за рева воды Андреа ничего не слышал. Он успел лишь заметить, что стена дамбы исчезла, уступив место мощному зеленому потоку, на удивление гладкому и спокойному в своем начале, а по мере падения все более бурному и стремительному, и что этот жуткий поток вот-вот накроет их. Андреа на секунду освободил руку, повернул лицо девушки и прижал его к своей груди, сообразив, что если Мария чудом останется в живых, то лавина взбесившейся воды, несущая песок, камни и еще невесть что, сорвет с ее лица нежную кожу и навсегда обезобразит его шрамами. Он пригнул голову, приготовившись встретить разбушевавшуюся стихию, и крепче сцепил руки.

Вода обрушились мощной стеной. У Андреа перехватило дыхание. Оказавшись

погребенным под огромным сплошным потоком, он исступленно боролся за свою жизнь и жизнь девушки. Истерзанный рухнувшим на него каскадом, который, казалось, задался злобной целью уничтожить его, Андреа выдерживал невероятный напор. Он чувствовал, как руки выворачиваются из суставов. Проще всего, разумнее всего было бы разжать пальцы и позволить терзающим плоть мучениям уступить место забвению. Но Андреа не сделал этого, не сломался. Сломалось нечто иное. Из скалы вырвало несколько креплений и, казалось, лестницу и людей непременно снесет вниз. Лестница выгнулась, отделившись от скалы, и теперь Андреа не столько висел на ней, сколько — над ней. Но и сейчас он не разжимал своих могучих объятий. Некоторые крепления еще держались. Постепенно (а оглушенный Андреа уже потерял счет времени) уровень воды спал, энергия потока ослабла, не намного, но все же ощутимо, и Андреа вновь пополз по лестнице. Не раз и не два, хватаясь за следующую перекладину, он ощущал, как слабеют руки, и его едва не сносило вниз; не раз и не два лицо Андреа искажалось жуткой гримасой нечеловеческих усилий, но непостижимым образом вновь и вновь он цеплялся за ступеньку. После титанической борьбы, длившейся целую минуту, он, наконец, выбрался из самой толщи воды и смог отдышаться. Он посмотрел на девушку. К пепельным щекам прилипли пряди светлых волос, неестественно черные ресницы прикрывали глаза. Андреа взглянул в ущелье. Оно было заполнено до краев кипящей пенистой водой, которая сметала все на своем пути, устремляясь дальше со скоростью экспресса. И гремела так, что не выдерживал рассудок.

С того момента, как прогремели взрывы, прошло секунд тридцать, и лишь теперь Мэллори сумел заставить себя двигаться. Он не понимал, отчего оцепенение продолжалось так долго. Рассуждая сам с собой, он решил, что его загипнотизировало зрелище резко падавшего потока, а также вид бездонного ущелья, наполнившегося почти до краев белой бурлящей водой. Но была и другая причина, хотя Мэллори не признавался в этом даже себе — он не мог примириться с мыслью, что Андреа и Мария погибли. Мэллори не знал, что в тот самый миг Андреа, совершенно обессилевший и ничего не соображавший, безуспешно пытается преодолеть несколько последних ступенек. Мэллори схватил веревку и скользнул вниз, не обращая внимания на горевшие ладони. Он помышлял — не вполне логично — только о мести. Нелогично — поскольку был именно тем человеком, который взорвал дамбу и погубил Андреа.

Коснувшись ногами крыши караульного помещения, Мэллори вдруг увидел призрак, верное, призраки — на вершине лестницы появились головы Андреа и Марии. Мэллори заметил, что Андреа больше не в состоянии двигаться. Рука его, державшаяся за верхнюю ступеньку, конвульсивно подергивалась. Мэллори понял, что Андреа — обречен. Однако Андреа и Марию заметил не только Мэллори. Пока капитан охраны и еще один солдат завороженно глядели на впечатляющую картину разрушения, второй охранник резко повернулся и, увидев голову Андреа, вскинул автомат. Повисший на веревке Мэллори не успел достать «люгер» и снять его с предохранителя, и Андреа наверняка бы погиб, если бы не Рейнольс. Он сорвался с места, совершив отчаянный бросок, и загородил собой Андреа в тот миг, когда солдат открыл огонь. Рейнольдс скончался мгновенно. Охранник — спустя две секунды. Мэллори навел дымящийся «люгер» на капитана и часового.

—— Оружие на землю, — приказал он.

Капитан и часовой побросали оружие. Мэллори и Миллер спрыгнули с крыши, и, пока Миллер держал немцев на прицеле, Мэллори подбежал к лестнице, протянул руку и вытащил бесчувственную девушку и качавшегося Андреа на безопасное место. Он взглянул на изможденное, в кровавых потеках лицо Андреа, на сорванную кожу ладоней, на левый рукав пропитавшийся кровью, и суровым голосом спросил: — И где тебя черти носили?

— Где? — переспросил Андреа непонимающе. — Не знаю. — Он покачнулся, едва не теряя сознание, провел рукой по глазам и попытался улыбнуться.

— Немножко задержался, любуясь пейзажем.

Генерал Циммерманн все еще находился в штабной машине, припаркованной на правой стороне моста через Неретву. Он снова смотрел в бинокль, но уже не на запад и не на север, как прежде, а в совсем ином направлении — на восток, в сторону ущелья. Вскоре он повернулся к своему адъютанту с обеспокоенным выражением, которое затем сменилось сильной тревогой, а трепет — испугом.

— Слышите? — спросил он.

— Слышу, герр генерал.