Ураганный туман

Казанцев Александр Петрович

Заседание было очень кратким, без прений и споров.

Народ стал расходиться.

Матросов уехал.

Председатель Комитета содействия едва не раздавил в своей ручище тонкую руку премьер-министра. Министру казалось, что он совершил подвиг. Гордый, респектабельный, даже красивый, шел он, забыв надеть шляпу, по берегу озера, и ветер трепал его седые волосы.

Да, он был горд, горд тем, что достиг единения с народом и... не нарушил священных законов собственности.

Когда он подошел к озеру, то в ужасе отпрянул. В воде колебались

неустойчивые, опрокинутые шпилями вниз башни. Это убедило почтенного социалиста, что все действительно перевернулось и опрокинулось.

На следующий день утром несколько автомобилей один за другим неслись по гладкому шоссе, обгоняя ровный, шуршащий вереском ветер.

Солнце поднялось уже высоко, кузнечики в траве отчаянно звенели. Верно, солнцу надоел назойливый звон, и оно решило сжечь их живьем. Но кузнечики пока не поддавались - должно быть, на их стороне был ветер. Солнце в ярости забралось еще выше и злобно нагревало и сушило все вокруг.

Вскоре машины скрылись в небольшой роще стонущих от нестихающего ветра буков. Из-за раскачивающихся верхушек выглядывали шпили Ютландского замка.

Машины остановились в лесу, и только одна из них подъехала к замку. После нескольких гудков ворота со скрипом открылись. Привратник пропустил автомобиль, удивленно оглядывая приехавших.

Лакеи повели Матросова и сопровождавшего его чиновника по изъеденным веками ступеням. Седой и важный дворецкий с почтительной радостью узнал мистера Тросса, который "так вовремя", по его мнению, вернулся, и отправился доложить Вельту.

Когда Матросова ввели в полутемный зал со стрельчатыми окнами, первое, что бросилось ему в глаза, была фигура женщины в облегающем бархатном платье, стоявшей в противоположных дверях между двумя закованными в латы средневековыми рыцарями.

В первый момент могло бы показаться, что это замечательная картина, но женщина, вызывающе красивая, медленно пошла навстречу Матросову. Она бесцеремонно рассматривала его энергичное, открытое, немного скуластое лицо.

– Тросе! Это вы или привидение? Впрочем, в замках полагаются привидения!

– Да, это я, мэм. Во плоти и крови, мэм,

– Проверим. Я ведь никогда не верила, что вас съели акулы. Это неэстетично! Фи! Просто вас нужно было спрятать... может быть, от меня. Не так ли, Тросс?
– И она заглянула ему в глаза.

– Как вам будет угодно, мэм. Всегда к вашим услугам.

– Как прежде? О'кэй! Мне угодно побеседовать с вами, будь вы хоть привидение, хоть оживший скиф! В библиотеке. Надеюсь, вы не забыли, где она?

– Нет, мэм! Прекрасно помню.

– Я хочу узнать о вас все.
– И Иоланда повернулась к окну так, чтобы мистер Тросс видел ее профиль, профиль римлянки.

Матросов с холодной учтивостью любовался им.

Вернулся знакомый дворецкий и почтительно пригласил Тросса пройти в кабинет.

Вельт сидел в полутемной комнате со спущенным жалюзи. Перед ним стояла лампа с рефлектором, неприятно слепившая входивших.

Он медленно

поднялся из-за стола и шагнул навстречу Maтpocoвy:

– Тросс? Я не поверил ушам. Что мне сделать с этим болваном Шютте за его доклад о вашем безумии?

– Наградить его ящиком пива, сэр. Он прекрасно служил вашему делу.

– Вы так считаете? Ну хорошо. Выпьем по рюмочке за это дело, а вы пока обдумайте, как изложить мне свою версию. Или она давно готова?
– говоря это, Вельт открыл вделанный в стену сейф, внутри которого оказался американский бар с пузатыми бутылками.

Он налил две рюмки коньяку и пригласил Тросса к столику:

– Вот теперь выкладывайте, парень, вашу подготовленную версию.

Матросов спокойно сел, закинув ногу на ногу и держа рюмку у губ. Вельт внимательно наблюдал за ним. Но намеренно налитая им рюмка "с верхом" не расплескивалась. Руки у Тросса не дрожали.

– Версии нет, - спокойно сказал он.
– Вы ведь знаете, биг-босс, для какой деятельности меня готовили у вас в Америке.

– Думаете, я зря пообещал вам выгодное место при себе?
– И Вельт покосился на бар, который в его нью-йоркском кабинете был прикрыт картиной с изображением Белого дома.

– О'кэй, сэр! Я держался за вас. Но мог ли я упустить необычайную возможность, которая ввела бы меня в тесный круг коммунистических верхов?

– Что вы имеете в виду, Тросс?

– Я мог бы разом стать "разоблачителем капиталистического мира", вестником грозящего Земле несчастья, свидетелем занявшегося пожара атмосферы и... заработать доверие Кремля, не потеряв вашего.

– Каким образом?

– Перейдя на советский корабль, подошедший к пылающему острову.
– Матросов выпил рюмку и поставил ее на столик перед Вельтом, не прикоснувшимся к своей.
– И я не задумываясь сделал это, сэр.

– Откровенно!
– не без восхищения процедил Вельт и пригубил рюмку.
– А как же акулы? А кровь? Мне даже представили цветную фотографию места вашего упокоения.

– Резиновый жилет с кислородом, когда я в море, всегда на мне. Акваланг легко умещается под пиджаком.

– А кровь?

– О, сэр! Порошок в пакетике выдается вместе с аквалангом, бумагу даже не надо разрывать, размокает в воде моментально. Безукоризненный цвет. Я думал, вы знаете, сэр.

– Я мог знать, а акулы?

– О, сэр! Вы же ценили во мне кое-какие спортивные качества. А в разведшколе нас обучали бороться в океанарии с дельфинами, а это почище акул, поверьте, сэр.

– И всю эту болтовню вы считаете версией?

– Я же предупреждал вас, сэр, что версии не будет.

– Как же вас выпустили коммунисты?

– Очень просто, сэр. Они меня послали к вам с поручением.

– Бизнес? Вижу, вы и там не терялись.

– Если хотите, то бизнес. Безусловно, бизнес. Вы можете получить огромную выгоду, если продадите им имеющиеся у вас запасы радия-дельта. Видите, я и сейчас борюсь за ваши интересы.