Урал 2017. Эра безумия
Шрифт:
– Батюшка, а вы что молчите? – поинтересовался Андрей, наблюдая за душевными и физическими метаниями священника. – Не сложилось мнение о происходящих событиях? Или истинно уверовали в библейскую подоплеку?
– Что там ваше начальство по этому поводу думает? – встрепенулся Витек.
– Какое начальство? – Батюшка начал густо краснеть.
– Ну, то. – Витек кивнул на потолок. – Вы же не трудитесь на нескольких работодателей, верно?
Отец Мефодий возмущенно запыхтел. Впрочем, дискуссия на теологические темы не успела разгореться.
– Подождите, – вдруг сказал Шура, и взоры всех присутствующих повернулись к нему – чересчур уж странным тоном он это сказал. С Шурой что-то происходило –
– Я тут вот о чем подумал… – откашлявшись, сильно волнуясь, начал Шура. – Может, я в чем-то неправ, но зерно в этом, кажется, есть… В январе в нашем городе… да и не только в нашем городе – началась сезонная эпидемия гриппа, всплески которой, собственно, происходят много лет, стали нормой и никого не удивляют. Это был обычный грипп, о нем заранее предупредил отдел эпидемиологического надзора. Эпидемия началась в последней декаде января. До нее циркулировали лишь вирусы не гриппозной этиологии и так называемый парагрипп, иногда ошибочно принимаемый за грипп. Выявленный вирус – обычный H3N2, поражает слизистую носа и гортани, плюс умеренно выраженная общая интоксикация. Отличие от прошлых эпидемий – в слишком долгом протекании заболевания и доставляемых беспокойствах – не имеющих, впрочем, летальный характер. Это даже не эпидемия – в нашем городе переболело, если не ошибаюсь, порядка одного или чуть больше процента населения. Универсальный эпидемиологический порог – заболевание пяти процентов населения. Так – небольшая вспышка заболеваемости. В начале марта грипп ушел, выявлялись лишь отдельные случаи. Меня этот недуг тоже коснулся – где-то на улице подхватил инфекцию и десять дней валялся в постели, глотая всякую рецептурную дрянь. Ты, Андрюха, тоже переболел, – он некультурно выстрелил пальцем в Андрея. Тот кивнул, начиная догадываться, куда клонит приятель. – Теперь же выясняется, что сезонным гриппом переболели Павел Николаевич и Анна Денисовна.
– Я, кажется, сообразила… – взволнованно сообщила Ксюша и спрыгнула с витрины. – Я заболела перед 23 февраля – точно помню, пацанов в классе без меня поздравляли. Мама с работы отпрашивалась, чтобы со мной сидеть, пилюлями пичкала, температуру мерила – как будто я сама ее измерить не могла. Десять дней – а потом еще долго слабость была, вялая ходила, как после наркоза…
– А меня наш разлюбезный шеф Ройзман Марк Захарович под конвоем домой отправил, когда я обчихала все агентство, – усмехнулась Вика. – Орал, чтобы я тут никого не заражала. Выдержала три дня постельного режима, и снова в строй – на ногах долечивалась.
– Офигенно, Александр Васильевич, вы гений! – возбудился Витек. – Я ведь тоже болел, водярой с перчиком лечился. Чуть не помер, блин, от «передозировки», глюками обзавелся по самое не хочу… Это что же получается? – Витька распахнутыми глазами обвел аудиторию. – Уже шестеро из нас, уцелевших, болели гриппом… Нет. – Он задумался. – Это не случайно. Это не просто совпадение. Если переболел лишь процент, ну, ладно, полтора… даже два, три… все равно это слишком удивительное совпадение…
– К тому я и веду, – перебил Шура. – Неизвестная инфекция, от которой часть населения умирает, а другая часть превращается в зомби, не действует на тех, кто зимой переболел обычным гриппом! В нашем
– Не факт, что все они живы, – вмешался Андрей. – Эти десять или пятнадцать тысяч – являются звеном в пищевой цепочке, причем отнюдь не наверху. Их ловят, жрут, кто-то сгорел в своих домах. Выживших меньше, чем хотелось бы. Они загнаны, прячутся, норовят, как и мы, улизнуть из города…
– Но все равно интересно. – Витек усердно раздвигал в улыбку одеревеневшие губы. – Значит, мы уже не переродимся в этих… – Он сдавленно захихикал. – Не будем, как эти ребята, ходить медленно, пошатываясь, а, проголодавшись, бегать очень быстро…
– Мы бессмертные, – хихикнула Ксюша.
– Ну, да, лет семьдесят ты еще протянешь, – покосился на нее Витек. – А смысл?
– Но с чем это связано, Александр? – поднял голову Павел Николаевич. – Мы не знаем, что такое нынешняя инфекция, но это нечто жуткое, с чем медицина еще не сталкивалась – этому вообще нет разумного объяснения. Мгновенно, как только созревает эта гадость, перестраивается организм, имеют место лицевые деформации, человек теряет разум и начинает хотеть себе подобных в качестве пищи. Непонятно, что это такое, откуда пришло, почему медицина прощелкала, но это явно не грипп. Каким образом то, что мы переболели гриппом, влияет на иммунитет от нынешней инфекции?
– Не знаю, Павел Николаевич, – развел руками Шура. – Я в психбольнице работаю, не специалист, знаете ли. Вам и опытный вирусолог с ходу не ответит. Нужды серьезные исследования, но кто и когда их теперь будет проводить, если везде творится такая канитель? Ответа нет и, видимо, не будет. Возможно, в организме вырабатываются некие антитела, побеждающие нынешний вирус. Не заморачивайте голову, Павел Николаевич, будем принимать реальность, какой она есть.
– Признайся, Надюша, – Витек пытливо уставился на блондинку и облизнул пересохшие от волнения губы, – ты болела зимой гриппом?
У белокурой красотки все мысли были написаны на мордашке. Она самодовольно кивнула.
– Ага. Еще как болела. Две недели на телефоне с плюшевым мишкой под мышкой. У меня же свой маленький бизнес, я должна все знать…
Витек испустил облегченный вздох и осмелел настолько, что послал блондинке воздушный поцелуй. Не сказать, что она ответила взаимностью, но, по крайней мере, ее не вырвало.
– Колитесь, батюшка, – сказал Андрей. – Вы тоже грипповали?
– А как же, сын мой, – не без самодовольства сообщил поп. – Вот аккурат к скончанию января и сразила хворь проклятущая. На Крещение совершал всенощное бдение, тогда еще заприметил, что что-то нос першит, и мутно как-то в голове. А через энное количество дней и слег окончательно. Так попадья моя Иринушка только и делала, что прыгала возле койки, – похвастался батюшка, – настоями лечила, ласковая была, даже выздоравливать не хотелось. Знаете, какая она у меня… – Отец Мефодий мечтательно заулыбался.
– Рекомендуете, батюшка? – не сдержался Шура.
– Была, – добавив, помрачнев, поп, и Шура смутился. – Не болела моя Иринушка гриппом, ох, не болела… – пробормотал священнослужитель и уткнулся в пол.
– Ты последний, Пескарь. – Андрей вонзился взглядом в воришку. – Повествуй, как жил, что делал, как хворь к тебе окаянная привязалась. Надеюсь, ты тоже переболел гриппом?
А вот с Пескарем было что-то неладно. Последние пять минут он пребывал не в своей тарелке. Он попытался сделать независимый вид, кривил небритые губы, но получилось малоубедительно. Пескарь напрягся и занервничал. Насторожились присутствующие. Шура как-то ненароком придвинул к себе автомат. Этот жест не укрылся от Пескаря. Он начал судорожно бледнеть.