Урал атакует
Шрифт:
— Да, два автомата Калашникова я включил в размер морального ущерба. — Атаман обвел глазами приятелей.
— Ладно, так и быть. Один все равно трофейный. — Костя махнул рукой. — А другой был старый и ненадежный.
— Врешь, я их оба проверил. Хорошие пушки.
— Ну и что толку теперь ехать? — недовольно прошипел Ганя.
— Да ладно ты, не бзди. Хотите, отдам взамен одного «калаша» советский самозарядный карабин? Он, конечно, похуже, но тоже ничего. Вам-то все равно, а мне в горах автоматы нужны.
Приятели оба не поняли логику последнего
— Самозарядный карабин СКС-45. Был принят на вооружение Советской армией еще в далеком тысяча девятьсот сорок пятом году.
Однако Колян заверил, что карабин отличался безотказностью и даже лучшей, чем у «калаша», прицельной дальностью стрельбы. Ганя спрятал винтовку под пассажирское сиденье.
— Ну что, будем прощаться? — вздохнул Костя.
Колян Питерский поднялся со стула, развел руками. Механик Ган демонстративно отстраненно потер капот тряпочкой.
Рукопожатие атамана анархистов оказалось неожиданно теплым.
— Да пребудет с вами сила! — Он улыбался, поправляя на голове черную шапочку. — Раздавите натовцев, аки тараканов вонючих.
* * *
Выезд на трассу нашли по краткому инструктажу Гана. Солнце выкатилось на дежурную точку и совсем распалилось. Дорога выглядела сухой и светлой. Извилистый серпантин то медленно поднимался в гору, то полого спускался вниз. За рулем ехал Ганя.
Для начала Костя набрал на смартфоне генерала Калинова. С легкой руки Кости, шеф неожиданно вышел на связь.
— Где вы пропадали, мать вашу?! Что произошло, черт возьми? Спутник потерял машину, я уж хотел выслать вертолет. — Калинов выбрал нападение как лучшую защиту.
— Мы-то ехали и заночевали тут кое–где, а вот почему вы недоступны были? — отстрелялся Костя. — И при чем тут вертолет? Где хотя бы обещанные БТР?
— Значит, связь опять, будь она неладна! — уже виновато посетовал генерал. — А боевых машин не будет. Придется вам, ребята, теперь самим добираться, не обессудьте.
— То есть как это — не будет? — возмущенно встрял Ганя.
— А вот так. Командир пограничной части в запой ушел и горючее распродал.
— Ни фига себе дела! Мы же без прикрытия пропадем! — Костя тоже разозлился. — Может, возвращаемся обратно? На кой хрен этот муляж до конечной точки везти? Ведь миротворцы получили знак, что мы выехали? Или еще нет?
— Нет еще. Вы должны доставить в срок и передать ополченцам, любой ценой. Это приказ, а приказы не обсуждаются. Все, до связи в Уфе.
И Сергей ААихайлович отключился. Приятели приуныли. Громко обругали всех и вся, на чем свет стоит, и замолчали.
Потом минут десять ехали без разговоров. Каждый думал о том, наверно, что эта поездка может стать последней в их жизни, но путь уже выбран, и не отступить.
Мотор где-то за панелью приборов бесконечно тянул одну высокую ноту из средней октавы.
Муконин любовался проплывающими пейзажами. В голове, в который раз, всплывали слова старинной песни:
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
Вскоре горы начали редеть. Местность плавно переходила на холмы.
Где-то к обеду замаячила первая полосатая палочка. Ганя сбросил скорость и начал торможение.
— Ну что, испробуем коляновскую записку? — улыбнулся Костя.
— А чего, сразу и проверим на вшивость, — согласился Ганя.
Полицейских стояло двое. Форма у них была синяя, как у гражданских летчиков в прошлые времена. На погонах — какие-то непонятные знаки. На головах — пилотки с кокардами, изображающими, очевидно, герб республики, что-то вроде нефтяной качалки в колосьях. Позади стражей порядка, в кармане обочины, разместилась «вазовская» «пятнашка», выкрашенная в красно–зеленый цвет. Машины у них не обновлялись, похоже, со времен Путина–Медведева, подумал Костя.
— Ваши документы, — откозырнул первый полицейский, более высокий и щуплый, с непроницаемыми карими глазами.
Второй стоял у него за спиной. Этот второй внимательно вглядывался в трассу — не пропустить бы еще какую-нибудь интересную тачку.
Ганя учтиво вылез из машины, притворно суматошно порылся в карманах, и в его руке вдруг, будто бы случайно, появилась записка Коляна Питерского.
— Документы, документы… Блин, куда ж я их засунул?.. Ах да, у меня еще вот это есть, взгляните-ка.
Дорожный инспектор пренебрежительно взял бумажку, пробежался глазками, его рот растянулся в плотоядной улыбке. Он подозвал напарника.
— Таир, гляди, что у них есть.
Муконин подумал, что противоречивый атаман, скорее, пустозвон, и поставил два против одного на то, что сейчас это подтвердится. Таир, пониже ростом, с раскосыми глазами, смугловатый, коренастый, с проскальзывающим в чертах лица чем-то кабаньим, осторожно взял записку и прочитал. Ему тоже стало немного весело. Он вернул бумажку высокому, их многозначительные взгляды встретились.
— Круто, — только и сказал Таир.
— Пройдемте со мной, — бросил первый инспектор, покосившись на Ганю.