Урал-батыр.Башкирский народный эпос (перепечатано с издания 1981 года)
Шрифт:
Урал-батыр встречает своих сыновей
Не год и не два прошло с тех пор, как Урал-батыр вступил в битву с дивами. Не знал он ни сна, ни покоя в этой войне. Перебил он дивов столько, что сбился со счета. Когда он оглядывался назад — видел горы, сложенные из побежденных им дивов и змей.
Повзрослел Урал-батыр, перед нами уже не тот юноша, что вышел со своим братом Смерть извести, но могучий всепобеждающий батыр. В глазах его — могучий ум, в руках его — не знающий устали меч, с ним верный его друг Акбузат.
Но стала одолевать Урал-батыра
И вот однажды, когда он преследовал дивов, наперерез отступавшимся врагам выскочил небольшой отряд из восьми человек.
С могучим криком напали они на дивов и искрошили их на мелкие кусочки. Удивился Урал-батыр, задумался — что это за помощники объявились у него? За многие годы не встречал он такого человека, кроме себя, кто рискнул бы скрестить свой мечи с врагами людей.
А в это время отряд приблизился к нему. Один из четырех юных батыров, что скакали впереди, смело снял с головы шлем и приветствовал Урал-батыра.
— Я твой сын, рожденный дочерью Катила, Яик!
И второй батыр снял свой шлем:
— Я твой сын Нугуш, имя матери моей — Гулистан!
И третий батыр снял свой шлем, спрыгнул с коня:
— Я Идель, твой сын, рожденный Хумай!
Поднял голову четвертый:
— Мать моя — Айхылу, имя моего отца — Шульген. Он брат тебе и враг тебе. Имя мое — Хакмар.
Спешился с коня Урал-батыр, бросился он в объятья сыновей. За годы войны с дивами и змеями не ожесточилось его сердце, хранил он в памяти светлые дни своей юности, и вот к нему на подмогу пришли его дети — живое напоминание о его любви.
— А вы кто будете? — обратился он к четырем батырам, что, спешившись, стояли в некотором отдалении от Урала и его сыновей. За них ответил Яик, он спросил:
— Ты не узнаешь их, отец?
— Нет, — протянула Урал-батыр. — Столько всего случилось за эти годы, что уже не припомню, видел я их когда-о или нет.
— Тогда прошу тебя, отец, — пылко воскликнул Яик, — устроим привал, устроим праздник в честь нашей встречи. Ведь мы привезли тебе гостинцы с родины, подарки от наших матерей.
Видя столь искренний порыв, не стал отказываться Урал-батыр, и они устроили большой привал, отыскав укромное место среди скал, выставив дозорных.
Что рассказали Урал-батыру его сыновья
Утолив первый голод, сняв усталость, уселись они посвободнее. Исчезла неловкость первых минут встречи, сыновья Урал-батыра стали чувствовать себя свободнее, да и Урал-батыр немного привык к мысли, что перед ним его сыновья, которых они ни разу не видел. «Уже стали большими парнями, — думал он, — как лихо расправились с врагами в бою». Исчез и червячок сомнения после того, как он узнал руку Хумай в том хараусе, что привез Идель. Коварен враг, мог и обмануть его, подсунуть змей, изменивших обличье вместо сыновей. Но яркий, живой хараус, вышитый рукой Хумай, сразу бы сник, помертвел в змеиных лапах. Так что нет места сомнениям —
Поднял голову Яик, самый старший из сыновей.
— Отец, дозволь рассказать о своих странствиях, о том, как я искал тебя.
Кивнул головой Урал-батыр, комок подступил к его горлу.
Видя одобрение отца, радостью засияли глаза Яика, и он начал свой рассказ:
— Когда мне было восемь лет, я сел на коня и отправился в путь. Много стран я объездил, всюду искал я твои следы. И вот однажды увидел странную картину — расплескалось в некоем месте целое озеро крови, такой яркой, словно пролили ее только что. Земля ее не брала, не принимала, вороны ее не пили, хищные звери, что подходили к тому озеру, отворачивались и бежали прочь.
Когда вернулся я домой, спросил у матер своей, что бы это значило, откуда озеро крови в тех краях.
Не ответила мне мать, лишь горько заплакала. Растерялся и я, не знал, что сказать, что спросить, что за тайные причины побудили матушку расплакаться. И потом, сколько ни странствовал я по свету, никто не мог ответить мне на этот вопрос — ни стар, ни млад. Лишь один старик седобородый, что в землю смотрел от старости и спины разогнуть не мог, сказал мне:
— Сынок, твой отец для нас все равно что бог, и честь его мы бережем как свою. Ты его сын, ты и наш сын. Но и мать твоя нам не чужая. А без согласия ее не откроем мы тайны, поклялись мы в том нашей честью. Возвращайся к матери, сынок, и если откроет она тебе эту тайну — об остальном ты и сам догадаешься.
Но мать не хотела со мной говорить, как ни просил я, как ни умолял.
Она всегда, укладывая меня, напевала колыбельную, от которой я сладко засыпал. И вот однажды я решил не спать, порезал руку и на рану насыпал соли. Болела рана, и, как ни баюкала меня мать, я не уснул, а только притворился, что сплю. Я думал, может быть, она о чем-нибудь проговорится, пока я сплю.
Долго ли сидела мать надо мной или нет, только видя, что я уснул, она стала горько плакать, роняя слезы на мою руку. Задумалась она, склонив голову, стала сама с собой разговаривать.
— Уехал возлюбленный мой Урал, оставил меня одну. Вернется ли когда домой — не знаю. Вот и сын его вырос, сел на коня, а отец его и не ведает о том. А ведь сын-то один к одному отец — сердце у него двойное, храбрости и отваги ему не занимать. От своего никогда не отступится. Как же мне рассказать о том, что кровь эту пролил его отец? Расскажу — начнет искать его по свету, покинет меня, оставит одну. Потеряла мужа, потеряю и сына. Горько мне, горько.
Поднялся я на заре, отправился к той луже крови и сказал:
— Вот ты какая, оказывается, кровь, пролил тебя мой отец, не потому ли земля не хочет тебя принять, что рука батыра коснулась тебя?
Забурлила кровь, нахлынула на белый камень и раздались такие слова:
— Твой дед Катил-падишах пленил нас, четырех батыров, по его приказу вступили мы в бой с твоим отцом, и вот теперь мучаемся многие годы. Поезжай к своему отцу, расскажи ему о нашем горе. Пусть найдет, как нас воскресить, чтобы мы смогли встать на его сторону, в бою искупить свои прегрешения!