Урал улыбается
Шрифт:
— Совершенно верно. Зачем нам за чужой грех напрашиваться на тумаки.
— В такой редакции можно и оставить. Он сам, главное, не обидится. Если действовать по закону, мы должны были бы передать дело в суд. А мы ему дадим выговорок да и переведем на другую работу. За что? За то, что «иной раз допускал появление на работе в нетрезвом состоянии и халатно относился к своим служебным обязанностям». Лучшей формулировки не выдумать, члены правления непременно одобрят. Тэ-эк… Тэ-эк… Пораскинем-ка мозгами… А не будет ли чересчур много сразу два наказания? И снимем с
— Пожалуй, верно: ведь человек же… И мы тоже люди. Как бы самим не угодить в ту яму, которую копаем другому…
— Ты прав. Итак, мы его снимаем с работы за халатность. И точка. Больше никаких изменений вносить не будем. Меньше такому ворюге дать никак нельзя!
— Да-а… Это верно, но, с другой стороны, такого ответственного работника снимаем с работы за одну только халатность…
— М-да-а… Сложная проблема. В самом деле, можно ли гнать человека только за некоторую халатность? Копаться начнут, придираться… Подумают, что мы поспешили расправиться с неугодным человеком. Что же делать, а?
— Ну и беда же на нашу голову свалилась!
— Может, лучше оставить его на месте? Вызвать сюда, продрать как следует. И пусть пока работает?
— Чудесно. Я с вами вполне согласен.
— Значит, договорились? Вызываем его сюда, даем взбучку…. Ты его вызови и поговори. Скажи, коли не перестанешь воровать, ни минуты не продержишься на работе…
— Нет, я не могу. Ты начал, ты и доводи дело до конца. Не люблю я вмешиваться в председательские дела…
— Да-а… Трудная проблема. Раз так, пусть-ка он продолжает работать. Я пока ничего ему не буду говорить. Вот если еще раз попадется с ворованным добром, тогда-то уж мы ему спуску не дадим. Устроим такую баню… Пусть только попадется!
Перевод с башкирского С. Сафиуллина
Василий Юровских
— Так как же вы зайцев стреляете? — спрашивают нас приезжие из города.
— Как! — шмыгает носом Серега. — Ежели они бегут — бьем. Прячутся — пужаем, орем, значит. И опять бьем.
Приезжие снисходительно улыбаются. Им жаль нас. У них — собаки, у нас — собственные глотки.
— А с гончими охоту видали?
— С кем?
— С гончими. С породистыми, чистокровными. Вот как наша Джильда и Нагоняй?
Мы с уважением глядим на двух белых с рыжими пятнами собак, на их счастливого хозяина. Он ежеминутно морщится. Распухшую левую руку нежно придерживает правой.
— Их работа? — спрашивает Серега.
— Да, да… Очень злобны, — тихо стонет владелец чистопородных.
Через сорок минут мы подходим к лесу.
— Покажем в работе. Зайцев хватит всем, — приглашают нас городские.
Собаки, свирепея, рвутся в лес. Хозяин изловчился и сам спускает их с поводков.
Секунда — и белых
— Нагоняй! Взял! — сияет хозяин.
А где-то чуть дальше залилась, запричитала другая чистопородная.
— Джильда, — резюмируют приезжие.
Они бегут, мы — за ними. Ничего не видим, ничего не слышим. Сколько бежим — никто не знает. Мелькают березки, кусты, сосенки, полянки, опушки, вырубы, ракитники. Наконец болото. Падаем на кочки, поднимаемся. Очумело смотрим друг на дружку: «Где гончие?»
Снова бежим. Мелькают пятки приезжих, теплые ручейки текут вдоль спины. И вдруг — тишина.
— Далеко еще? — лепечет Серега.
— Сейчас, должно быть, близко, — неопределенно бросает хозяин. — Да это разве еще гон! Как-то гон был, так гон. От Свердловска до Каменска-Уральского! Приятно вспомнить.
Теперь идем шажками. Шагнем — слушаем, шагнем — слушаем.
— Вот они!
И точно. Лежат. Снег жадно едят.
— А ведь идут по следу! — ликуют охотники.
Серега смотрит на след. Долго смотрит. Отдохнуть же надо! Потом он почему-то свистнул. И я смотрю на след. И тоже свищу. Тихонько, конечно. Зайчишка-то, оказывается, бежал… навстречу нам.
Потом мы смотрим на часы: половина двенадцатого. Почти три часа гнали.
— Может, они нас стесняются, — говорит Серега. — Уж мы отдельно пойдем. Старым способом…
Виктор Богданович
Как-то раз в кабинете нашего начальника Игоря Варламовича наступила тишина. Потому что он сорвал голос. В кромешной тишине настороженно дышала оперативка…
— Так-так… — прошептал начальник.
Немые изваяния сотрудников охватил трепет.
«Как же мне с ними дальше-то говорить? — тоскливо подумал Игорь Варламович. — Лучше уж молчать совсем, чем шептать…»
От этой мысли он обрел уверенность и молча указал на дверь. Сотрудники кинулись в двери, образовав пробку, которая, впрочем, быстро рассосалась.
Оставшись один, Игорь Варламович помассировал горло и спел: «А-а!..» Легкий шип был ему ответом. Начальник сердито кашлянул и нажал кнопку. Когда Светочка впорхнула в кабинет, Игорь Варламович смущенно улыбнулся и вынужденным шепотом сказал ей на ухо:
— Принесите мне, пожалуйста, чаю…
Это выглядело весьма интимно, и Светочка, вообразив себе бог знает что, легонько пожала Игорю Варламовичу руку, понимающе хлопнула ресницами и принесла чай и… коньяк. И две рюмки.
Но тут в кабинет ворвался шумный экономист Папиросин:
— Игорь Варламович, до каких пор!
Начальник указал на кресло, Папиросин сел, а Светочка вышла.
— Кто? — коротко шепнул Игорь Варламович.
— Складт, — как пароль ответно прошептал экономист.