Уральский декамерон
Шрифт:
– В третий раз меня попросту изнасиловали в моей же постели.
– В вагоне или в такси?
– Не смейся. Мне было так противно.
– Неужели?
– Я сильно плакала.
– Что ж, зато реже бегала по нужде. Прости за грубость, это я так ревную.
– Но я совершенно не виновата. Просто насильник ошибся окном и вместо
– Ну, я прощу тебе и эту вину. Действительно, ты ничуть не виновата.
– А в четвертый раз я, правда, сама оплошала.
– Ох, и шустра ты бываешь, малышка.
– Но он был так молод, так мил и так заботлив. Он утешал меня и спас от верной гибели. Мне стало неожиданно плохо после пережитого накануне, и я потеряла сознание. Кажется, была даже остановка сердца. Он вернул меня к жизни, поэтому вынужденная плата за спасение с моей стороны просто ничтожна.
– Но как ты это сумела запомнить? Неужели прямо во сне, бессознательно?
– Именно так.
– Что ж, остается признаться ещё в двух прегрешениях. И кто же был пятым?
– Пятый раз почти совсем не считается. Это был мой бедный первый муж. Он пришел, можно сказать, проститься со мной. Его потом почти сразу убили. Застрелил мент-маньяк, который потом сам свел счеты с жизнью.
– Но как ты узнала об этом?
– Он был самым милым. Ведь это была поистине моя первая брачная ночь.
– Черт побери!
– Милый, ты ревнуешь меня к покойнику? А ведь он - отец моего будущего первенца, нашего ребенка, милый.
– Я, я - его настоящий отец, если уж ты хочешь знать.
– Как?
– А вот так. Твой милый супруг был убит не после, а до твоей брачной ночи. Я заменил его по просьбе твоего брата, который перепутал меня с ним из-за подобранной мною возле его трупа одежды. Так что это я был твоим лучшим любовником, Амалия. А кто был, кстати, шестым?
– Ой, я не помню. Наверное, я просто сбилась со счета.
– Давай-ка, пересчитаем
И мы, словно воистину сошли с ума, снова и снова считали: первый, второй, третий и так далее. Я уже загибал пальцы, я пытался вспомнить, не позабыл ли я часом ещё какое-нибудь свое неучтенное приключение, и опять ничего не сходилось.
Что ж, дорогой друг, так и продолжается каждую ночь. Днем мы ведем себя как обычные нормальные люди. А ночью Амалия опять говорит во сне, а я разгуливаю вокруг постели и загибаю пальцы, на одном из которых снова красуется перстень. Кажется, скоро я снова выскочу на карниз, только вот квартира наша находится на первом этаже и можно, по крайней мере, не беспокоиться за мою жизнь.
Впрочем, на самом деле это длилось всего полгода, потому что потом родилась Юлия, и мне стало не до расспросов, а Амалии - не до самоанализа и самокопания. Наша прелестная дочурка, наше золотце уральское исцелила нас и от разговоров во сне, и от лунатизма.
Слава Богу, что матушка не слышала наши ночные беседы, иначе бы мы оба (и Амалия, и я) оказались бы в её глазах самыми порочными существами на свете, которым уж точно нельзя доверять сохранность бесценного и наивного сокровища, которым является наша дочь.
Но пройдет ещё немного, всего каких-то 15-16 лет, и мы с ужасом обнаружим, что Юлия, во-первых, разговаривает во сне, а во-вторых, тоже во сне ходит по ночам. Ничего не проходит бесследно, и гены не вырезать автогеном.
Что ж, дорогой друг, не стоит расстраиваться по пустякам. Юлия в свою очередь когда-нибудь выйдет замуж и тогда её избранник удостоверится: "Счастлив тот муж, чья жена разговаривает во сне".
Счастливы и чудаки-коллекционеры чужих чудачеств, они все знают наперед, а книга вообще хранит целомудрие и верность, пожалуй, куда надежнее самой целомудренной женщины.
16-18 апреля 1998