Уравнение Шекспира, или «Гамлет», которго мы не читали
Шрифт:
Упомянутая книга была напечатана в 1611 году (год издания Библии короля Джеймса). По словам автора, название это пришло ему (ей) во сне задолго до того, как она (он) задумала эту книгу, которую назвала было Passion of Christ (Страсти Христовы), да вовремя вспомнило то, во сне явленное…
Но здесь мы не можем развивать версии, которых не коснулся автор разбираемой книги. (Любопытствующие читатели могут сами продолжить расследование и получить интереснейшие результаты – если, конечно, будут внимательны и нетрадиционны в своем подходе к текстам). Отражение Марии Стюарт с наследником в культовых персонах Марии Богоматери с ее знаменитым сыном понадобилось нам только для того, чтобы плавно перейти
СОКОЛ, ПОБЕДИВШИЙ ДРАКОНА
Вот и еще один пример недооценки «мелочей». На гербе Шекспира есть сокол с распростертыми крыльями, держащий копье. Автор упомянул о нем, но дальше не пошел. А дальше – больше. Сокол с распростертыми крыльями в Египте символизировал фараона, но более древнее значение сокола – символ Гора, который изображался также в виде солнечного диска с крыльями. Но зачем шекспировскому соколу копье? Вспомним историю о том, как Гор возвратил себе власть, утерянную его отцом Осирисом. Осириса убил его брат Сет, влюбленный в Исиду, жену и сестру Осириса. Сет был красноволосым существом с человеческим телом и звериной (ослиной) мордой, олицетворял силы нижнего мира. Исида собрала расчлененное тело мужа, но не нашла фаллос, который ей пришлось сделать из глины/дерева/золота (разные источники – разный материал). Она зачала от мертвого мужа и родила Гора, который имел все права на власть, отнятую Сетом у Осириса. Исида вырастила Гора в тайне, на одном из островов дельты Нила. Битва Гора с Сетом была жестокой – сначала Сет вырвал у Гора глаз, символизирующий Солнце. Но Гор все-таки победил Сета, лишив его гениталий и поразив его огненным копьем. Свой глаз Гор дает проглотить Осирису, тот оживает и передает власть Гору, а сам становится владыкой подземного мира. Сет в разных вариантах мифа предстает то гиппопотамом, то крокодилом, то змеей. Отсюда и древний мотив битвы сокола со змеей. На эту же тему – римский рельеф из песчаника, хранящийся в Лувре – всадник-легионер с лицом Гора поражает копьем крокодила-Сета. Это – первоисточник легенды о подвиге св. Георгия – римского «сокола» с копьем, который и оказался на гербе Шекспира.
Таким образом, мы получили еще один довод в пользу того, что Потрясающий копьем и есть св. Георгий (он же – Гор-сокол). Обращение к популярному в средневековой Европе египетскому мифу дает нам дополнительную информацию к размышлению. Вырванный глаз Гора-Потрясающего копьем сразу напоминает о том, как погиб Кристофер Марло – от удара ножом в глаз. И мы уже не можем исключить, что это было символическое «убийство», вписанное в контекст нового мифа о Потрясающем копьем Горе-Георгии (как мне сказали, по-русски это звучит двусмысленно).
Раз уж мы продвинулись в этом направлении так далеко, стоит спросить себя – кого или что подразумевал под Сетом-драконом разработчик «шекспировского проекта»? Есть два решения поставленной задачи. Первое: противником могла быть назначена римско-католическая церковь – папы римские того времени имели на своих гербах изображение дракона. В их понимании дракон воплощал охранные функции, оберегая неприкосновенность, девственность католического христианства. (Папский дракон вызывает много вопросов даже с точки зрения Нового завета, ведь в Откровении Иоанна Богослова красный дракон представлен посланцем Сатаны. Но эта тема находится за рамками нашего разговора. Отметим только, что в свое время гиксосы, захватившие Египет, объявили Сета верховным божеством).
Второе решение более интересно. В древнюю Англию изображение дракона принесли на своих штандартах римляне (он был знаком когорты, как орел – знаком легиона). Известно, что король Артур включил дракона в свою символику, а потом это мифическое чудовище перешло к Тюдорам.
Итак, красный дракон был символом династии Тюдоров (Стюарты заменили его на единорога). Борьба Гора (св. Георгий) с красноголовым Сетом (красный дракон), теперь проецирутся на борьбу наследника Марии Стюарт с ее убийцей, рыжеволосой Елизаветой Тюдор. Из тьмы столетий проступают контуры политико-театрального заговора, политическую часть которого возглавлял кто-то из сторонников Стюартов, а литературно-театральную – тот, кто сегодня известен как Шекспир. Театр в то время был единственным широко доступным средством массовой информации и политической пропаганды. Эзопов язык драм и комедий, который сегодня мы разбираем с таким трудом, зрители читали свободно. А драматург мог перед каждым представлением менять текст в соответствии с новыми политическими «вводными».
КАК КОЛИЧЕСТВО ПЕРЕШЛО В КАЧЕСТВО
Сторонники Стюарта – понятие широкое, поскольку сторонником мы можем назвать и Роберта Сэсила, ставшего на сторону Джеймса после устранения Роберта Эссекса. Литературный проект, начавшись в кругу рвущегося к трону Эссекса, потом, скорее всего, попал под покровительство победившего Джеймса, в правление которого и было выпущено Фолио – главный корпус сочинений Шекспира. Недаром, спустя 10 дней после восшествия на английский престол, Джеймс наименовал труппу театра «Глобус» «Людьми короля» (the King's Men), – а пьесы Шекспира он любил особенно.
Все это вызывает подозрение, что в шекспировском каноне совмещены произведения разных авторов – разных не только по стилю, но и по разному отношению к одним и тем же участникам политической борьбы. Наш автор высказал подобное подозрение, но не стал приводить конкретных доводов. А мог бы. Например, ему стоило пристальнее вчитаться в упомянутный им памфлет Роберта Грина, но он поступил как завзятый шекспировед – вынул из этого содержательного послания только несколько надоевших всем строк о потрясателе сцены. Кстати, когда антистрадфордианцы пытаются найти иного прототипа для этого Shake-scene, то нужно заметить, что прозвище сие продублировано в Истории. В своем обращении к памяти Автора в Фолио 1623 года Бен Джонсон прямо называет Шекспира тем, кто shake a stage (потряс сцену).
Обратимся к последнему сочинению Роберта Грина Groats-worth of Wit, bought with a million of Repentance (Грош ума, купленного за миллион раскаяния). Это произведение издал Генри Четтл в августе 1592 года, спустя три месяца после смерти Грина. Нас интересует одна главка этого составного сочинения (а составителем и был Четтл, получивший после смерти Грина его рукописи). Давайте прочтем выдержки из этой главы, начиная с ее заглавия:
«Тем Господам, его бывшим знакомым, которые тратят их умы на создание пьес, Р. Г. желает лучшего занятия, а здравому смыслу – предотвратить его крайности.
Если скорбный опыт подвигнет вас (Господа) к осторожности, или неслыханные гнусности предостерегут вас, я не сомневаюсь в том, что вы посмотрите назад с сожалением о вашем прошлом времени и с мучительным раскаянием пожелаете изменить грядущее.
Считается, что в этой главе Грин, обиженный актерами, обращается к драматургам с призывом сменить профессии и перестать кормить актеров. Но во всей главе ни разу не упоминаются актеры. И вот что интересно: Грин адресует свои увещевания не драматургам вообще, но трем драматургам персонально. Первый в его списке по всем признакам, как единодушно признают шекспироведы, – Марло: