Уравнение со всеми известными
Шрифт:
— Вам нужно повторить курс инъекций, — сказала Анна. — Я договорилась, будет приходить медсестра, делать уколы и ставить капельницу.
— Ни к чему все это, Нюрочка. Хорошо, хорошо, не хмурься, пусть приходит.
— Луиза Ивановна, неужели в самом деле вам все это нравится? — Анна кивнула на полки с книгами.
— Как сказки, — улыбнулась свекровь. — Знаешь, что никакой Бабы-яги и Кощея Бессмертного нет, а увлекательно.
Она не призналась, что чужие выдуманные жизни охраняют ее от жизни реальной, в которой ей уже нет места.
— Будешь ужинать? — спросила Галина Ивановна Анну, не успела
— Нет, спасибо. С детьми поужинаю. Проведаю Юру.
Анна вышла на лестничную площадку и позвонила в соседнюю дверь. Когда-то здесь жили Слава и Марина. Три года назад Анна выкупила у них эту двухкомнатную за сумму, которая позволила ребятам купить трехкомнатную в другом районе.
— Привет! — Ей открыла Ира Гуревич. — Ты сегодня рано. Юра, мама пришла.
Увидав Анну, Юра насупился и полез на велотренажер. Значит, сегодня опять не занимался. Он весил сто сорок килограммов и неудержимо, всегда хотел есть. Пока жили в одной квартире, приходилось прятать еду, запирать на ключ холодильник, но он мог найти пачку макарон, спрятать ее, а потом тихонько грызть.
Заставить его заниматься гимнастикой, упражнениями, приучить ходить в туалет можно было только стимулируя едой. Причем не важно какой — у него не было пристрастий, лишь неуемный аппетит. Его сознание соответствовало уровню развития трехлетнего ребенка, умственно отсталого ребенка. Никакие занятия и стимулирующие мозговую деятельность препараты не смогли вернуть его интеллект. Он говорил односложно, коверкая по-детски слова — “не надя, хосю кусять, дай буячку, кака, бяка, Юла холосый”. Анну он называл мамой, всех остальных людей, независимо от пола, — тетей. Его развлечением были игрушки. Но не конструкторы, как у Кирилла, а машинки. Юра мог часами возить их рукой из стороны в сторону.
К счастью, если тут уместно это слово, в его мозгу вместе с другими пострадала зона, отвечающая за агрессию. Юра был безобиден, а случись припадки бешенства — никто бы не справился с ним. Мышечный тонус восстановился почти во всем теле, но оно заплывало жиром, потому что Юра мало двигался, и заставить его выйти на прогулку или сесть на тренажер стоило больших усилий. Ему требовался постоянный уход: он мог помогать движениями, но сам не переодевался, не умывался, не чистил зубы, не причесывался, не говоря уже о бритье. Он не любил оставаться один и тихо скулил, если в квартире никого не было. Он мог не обращать внимания на человека в соседней комнате, но этот человек должен был присутствовать.
Анну он побаивался — от нее зависело кормление, она требовала становиться на ненавистный предмет — на весы, заставляла залезать на велотренажер и ругала, если он забывал воспользоваться туалетной бумагой. Ирину Юра любил рефлекторно, как маленькие дети любят няню или кормилицу. Есть теплое существо, которое меня защищает, ласкает, кормит, — надо держаться ближе к этому существу, требовать от него внимания и заботы. Почти двухметровый, толстый, обрюзгший, Юра ластился к худенькой Ирине, которая едва доставала ему до подмышек, и хныкал:
— Тетя, Юла холосый, дай Юле кусать.
— А Юра хочет пи-пи? — Ира гладила его по, плечу. — Пойдем делать пи-пи, а потом кушать.
Сейчас Юра, старательно не глядя на Анну, вяло
— Хосю кафетку. Тетя, дай кафетку!
— Юрочка, тетя даст конфетку. Но нужно немножко позаниматься. Мама будет недовольна.
— Мама пахая.
Анна видела подобные сцены ежедневно, и они ее не шокировали. Но иногда пронзало раскаяние: во что она превратила жизнь подруги! Для Ирины весь мир сейчас заключался в Юре — в его мокрых штанах, в машинках, в мультиках, в сюсюканье и в баюканье. Самое ужасное, что Ирина была довольна жизнью, даже счастлива. Молодая женщина, здоровая и умная!
Живя в доме престарелых, со временем сам начнешь подволакивать ноги. Ухаживая за вечным ребенком, перестаешь видеть мир за пределами его кругозора.
И это Анне выгодно, другой такой сиделки не найдешь. Может быть, посоветоваться с Колесовым? С него, собственно, все и началось.
Кооператив, где работал Колесов, Аннин центр поглотил, как поглотил многие другие. Они не умели вести дела, и она скупала их по дешевке — за долги по аренде и оплату электроэнергии. Вместе с лучшими специалистами в ее центр переходили и прирученные пациенты — самое ценное, ради чего и огород городили.
К Колесову Анна привела Ирину и ее мужа Олега, хронического алкоголика. После приема Колесов заглянул к ней в кабинет.
— Анна Сергеевна, я хотел бы поговорить по поводу пары, которую вы ко мне направили. Ситуация выглядит следующим образом: эта семья гораздо крепче, чем может показаться на первый взгляд. Это союз людей, получающих большую психологическую выгоду один от другого.
— Не может быть! — возмутилась Анна. — Ирина совершенно измучилась, она говорила о разводе. Поверьте, для нее это шаг немыслимый.
— Разговоры — еще не шаг, и она его вряд ли совершит. Если вы не будете меня перебивать, то, с вашего позволения, я закончу свою мысль.
Осадил ее. Доктор Колесов вызывал у Анны странное чувство. Он был очень похож на Юру — того, прежнего, до болезни. Но похож только внешне. Юра легко заводил друзей, а Колесов выстраивал километровую дистанцию в общении — вы начальник, я подчиненный, у вас бумажки, у меня люди, я к вам снисходителен — радуйтесь.
— Закончите свою мысль, — сказала Анна.
— Итак, это союз людей, получающих взаимное удовольствие. С ним, с мужем, все понятно. Трезвая жизнь не дает ему радостей бытия. В опьянении снимаются тревоги, неуверенность в себе, он талантлив, умен, обаятелен, громадье планов и полет фантазии. Плюс избавление от проблем. Проблемы есть, их надо решать, нести ответственность за себя, за жену, за близких. Водка снимает эту ответственность. Проблем нет — жизнь прекрасна.
Недаром алкоголизм называют болезнью безответственности.
Теперь жена, Ирина Дмитриевна. Крайне заниженная самооценка, Пока она вовлечена в проблемы мужа, есть повод не заниматься собственными. Влечение к святости. Ей приятно повторять: “Без меня он пропадет”. Приятно чувствовать себя почти богом. Ей нужен муж, потому что только он подпитывает ее чувство самоуважения и нужности другому человеку. Стать кому-то нужным — классический суррогат любви. Взлеты и падения — то он бросает пить, то снова в запое — рай и ад, тоже дают ощущение эмоциональной наполненности жизни.