Уравнение времени
Шрифт:
– Новенький совсем, из магазина, видно, сперли, – исследовав добычу, сообщил он Илье. А тот спрятал пистолет за пояс джинсов и наклонился над лежащим на земле человеком.
– Не надо, не надо, – заговорил он, не глядя по сторонам, – у меня ничего нет, не надо.
Илья и Антон подхватили его под руки, помогли встать. Это оказался очень пожилой человек, лет семидесяти, не меньше. Он дрожал всем телом, почти плакал, и пытался найти что-то в карманах древнего, как он сам, серого пальто. Илья и Антон молча смотрели на него, ждали, когда старик придет в себя. «Старики одни да одинокие остались» – быстренько подбросила
– Ты чего не стрелял-то? Побоялся? – спросил Антон, но Илья отрицательно качнул головой.
– Нет, чего мне бояться. Подумал, что если я кого-нибудь пристрелю, то через час сюда вся орда прибежит, полицаи прикатят. Рано пока стрелять, патронов мало, пистолет только один. Рано.
– Правильно. А я все больше по ножам, вот, второй уже. – Антон потянул из кармана отнятое у врага оружие, и тут старик, наконец, очнулся.
Он смотрел то на Илью, то Антона, и заговорил срывающимся неожиданно высоким голосом:
– Они ушли? Скорее, здесь нельзя оставаться, эти существа могут вернуться в любой момент! Пойдемте, быстрее, прошу вас! – старик был готов бежать прочь отсюда, но ноги его не слушались, он попытался идти, но снова едва не упал.
– Не переживай, дедуль, мы тебя проводим, с нами тебе бояться нечего! – самоуверенно заявил Антон, – ты где живешь-то?
– Там, на Кирпичной, – старик неопределенно махнул рукой, указывая куда-то вперед и в сторону.
– Пошли. – Илья взял деда под руку, с другой стороны все еще дрожавшего старика подхватил Антон, и они быстро пошли по разбитой дороге. Идти пришлось долго, старик то и дело спотыкался, норовил упасть и каждый раз извинялся за свою неловкость. Он еще не совсем отошел от шока после своего недавнего приключения. Илья и Антон терпеливо помогали ему, вели дальше. Но к концу пути старик почти успокоился и даже вспомнил, что до сих пор не познакомился со своими спасителями.
– Владимир Николаевич, – представился он уже около подъезда.
– Очень приятно. – Илья не смотрел на старика, осматривался, прислушивался, Антон тоже изучал окрестности. Район казался вымершим, но только на первый взгляд. При внимательном рассмотрении Илье удалось обнаружить некоторые признаки жизни – еле слышные голоса людей, детский приглушенный плач, чьи-то робкие быстрые шаги за дверью подъезда. Как и предполагал Илья, не все люди покинули город, многие остались и жили теперь в постоянном страхе и напряжении. Духи под прикрытием полицаев могли заявиться сюда в любой момент и выгнать людей из их последнего убежища.
– Много тут народу осталось, очень много, – старик перехватил взгляд Ильи, – а в том доме, – дед кивнул в сторону соседней высотки, – и в подвалах живут. Каждый день новые приходят, кто спастись от собак этих грязных успел.
– А что им тут не нравится? – задал, наконец, давно мучивший его вопрос Антон, но старик только пожал плечами:
– Да кто ж его знает. И слава
– У вас есть телевизор? И он работает? – Илья повернулся к старику, и тот быстро-быстро закивал головой:
– Есть, сынки, есть. Пойдемте, что ж я… – и почти побежал к подъездной двери. Илья и Антон пошли следом, но остановились – прямо перед глазами на стене висел большой и уже ободранный грязный лист с объявлением.
– Это для нас новые правила приготовили, кто выполнять не будет, тому, – Владимир Николаевич многозначительно провел ладонью себе по шее.
– Надо ознакомиться. – Антон остановился перед листовкой, склонил на бок голову и начал выразительно зачитывать вслух пожелания новых хозяев города:
«Местное население обязано вести себя в соответствии законами и с приказами, изданными для него городскими властями. В случае их невыполнения местные жители подлежат следующему особому положению о наказаниях:
все лица, осуществляющие акты насилия против органов власти, находящихся на территории города,
все лица, намеренно разрушающие учреждения, принадлежащие властям, объекты или сооружения, служащие деятельности властей,
все лица, распространяющие враждебные слухи путем ведения ненавистнической или подстрекательской пропаганды,
все лица, подстрекающие к неподчинению указам или постановлениям властей,
все лица, совершающие акты насилия, направленные против представителей законной власти,
все лица, совершающие акты насилия против полиции порядка,
подлежат смертной казни».
Антон дочитал последнюю строчку, отогнул край листа, заглянул на его изнанку, и повернулся к Илье.
– Видимо, я чего-то не понял. А где законы-то? Здесь только про то, как их правильно нарушить, чтобы тебя расстреляли.
– Расстрел еще заслужить надо, от этого зверья всего ожидать можно. Голову отрубят или на кол посадят. А закон теперь один – сиди в подвале и не высовывайся. И доширак по карточкам раз в неделю. Чего тут непонятного? – Илья боролся с желанием сорвать со стены бумажный огрызок и растерзать его в клочки. Но удержался, отошел в сторону, отвернулся, и снова осмотрелся. Двор понемногу оживал, из дома напротив вышли несколько человек, над головой кто-то негромко заговорил. Илья посмотрел вверх – с балкона третьего этажа на них смотрели два человека. Одного, вернее, одну Илья успел рассмотреть, это была женщина, очень бледная и испуганная, кто-то выглядывал из-за ее плеча. Женщина обернулась и негромко принялась отчитывать кого-то, мелькнули темные, собранные в длинный хвост волосы и балкон опустел.
– Пойдемте скорее, не надо тут стоять, нас уже многие видели, – снова засуетился дед, потянул на себя тяжелую дверь, вошел в подъезд. Илья и Антон пошли за ним, поднялись на третий этаж. И оторопели – многоэтажный дом напоминал огромное, ровно гудящее осиное гнездо, за каждой дверью слышалось множество голосов. Все жители дома говорили практически одновременно, что-то падало, звенело и трескалось. Дом был набит людьми, как улей пчелами, и это притом, что рядом находились несколько абсолютно пустых многоквартирных домов!