Урбан
Шрифт:
В очередной раз я играл во дворе дома, и ко мне подошла очень полная соседка, которая была доброй и весёлой женщиной. Мы с ней мило побеседовали, и она подарила мне книгу, которая, как оказалось, была любимой книгой её покойного сына. Тогда, будучи маленьким ребенком, я естественно не мог всецело понять, как дорога была для неё эта память, и что этот жест очень много значил. Потрепанная книга с пожелтевшими от времени страницами называлась «Приключения Тома Сойера», и сразу же заинтересовала меня одним важным словом в своём названии – приключения. Я люблю приключения! Тётушка сказала, что дарит мне книгу, так
Я жил то у бабушки, то дома, когда родители были в отпуске или на выходных. Я увлекался шитьём, рисованием, шахматами. Меня даже записали в детскую шахматную школу, в которой отнюдь я мог чего-то добиться. Мой тренер сказал отцу, что ребенка не интересует победа, ему просто нравится двигать шахматные фигуры. В общем-то, он был прав. Победа для меня совсем не являлась целью, я не видел в ней ничего важного. Она казалась глупой. За победой неизбежно следовало окончание игры. А мне нравилось играть и просто ходить фигурами. И я получал от этого истинное удовольствие! Особенно оставшись с единственной королевой, я увлекался тем, что ловко бегал по всему полю от фигур взбесившихся соперников. Я визжал от восторга, смеялся и искренне недоумевал, почему всем вокруг настолько важна конечная цель игры, что они совсем теряют идею наслаждения самим процессом. Как вы понимаете, с шахматами тоже было покончено.
Бывало, живя у бабушки, я любил залезть на сарай и смотреть оттуда, чем занимаются деревенские дети. Они бегали веселой компанией, играя в неизвестные мне игры. Например, один из ребят закрывал глаза. Его я звал «ищейка». А все остальные разбегались, и как я разобрался потом в процессе наблюдения, задача «ищейки» заключалась в том, чтобы найти спрятавшихся и прикоснуться рукой к заданной точке. Задача же прячущихся – обогнать «ищейку» и раньше него прикоснуться к этой самой точке. Ещё одну игру, я называл «зараза». Все бежали от «заразившегося» в разные стороны, а он, если догонял и касался кого-то, то передавал «заразу» и уже этот человек становился «заразившимся».
В очередной раз, сидя на сарае под палящим летним солнцем, я наблюдал за играми соседских детей. Неожиданно кто-то окликнул меня:
– Эй!
Я повернулся и увидел мальчика примерно моего возраста. Он закрывался рукой от солнца, светившего ему в глаза, и щурился, задрав голову в мою сторону. Чудной паренек был одет совсем не богато, при этом очень опрятно, а его голову украшали пышные, сильно выгоревшие на солнце, длинные волосы. Его чумазое лицо казалось мне очень забавным и вызывало исключительно положительные эмоции – поэтому я решил ему ответить.
– Сейчас спущусь! – предложил я и ловко, в несколько движений, перебравшись с досок сарая на камни, потом на крышу другого сарая, оказался рядом с незнакомцем. Парень, прищурив глаза, осмотрел меня с ног до головы спросил:
– Фто-то я тебя раньфе здесь не видел. Ты фто – урбан 5 ?
Я в жизни встречал много шепелявящих людей, однако только этот юноша так
– Урбан? – переспросил я.
Я знал значение этого слова, так как его часто употреблял мой отец в силу профессии, и, предположив, что парень может что-то ещё не выговаривает, на всякий случай переспросил.
5
Урбан (от лат. urbanus – «живущий в городе, городской»)
– Урбан, урбан! – подтвердил паренек. – Я вас городских за версту чую. Меня зовут Макс.
– А меня… – только начал я, как Макс опередил меня.
– Нет, не говори! Мне лень вас городских запоминать. Ты сегодня здесь, а завтра уедеф, поэтому будеф – Урбан.
Аргумент, замечу, получился железобетонный, и я не стал спорить с незнакомцем по имени Макс. Притом слово «урбан» не казалось мне оскорбительным.
– Чем занимаефся? – не унимался мой новый знакомый.
– Смотрю, как играют.
– Игры? Это для малыфей! Или ты в «заразу» никогда не играл?
– Играл! – соврал я, боясь упасть в глазах нового знакомого, – Тысячу раз играл!
– Ну и всё! Чем тут сидеть, пофли я тебе лучфе покафу дохлую кофку, – предложил Макс.
Я боялся получить от бабушки втык за то, что далеко ушёл от дома, но перспектива знакомства с интересным мне человеком оказалась выше, и я согласился. Отойдя на пару сотен метров от дома, Макс остановился возле кустов.
– Хм, странно, – стал бубнить под нос паренек, при этом разгребая ногой листья. – Только фто здесь была.
Макс достаточно долго пытался раскидать листья и ветки ногами. Потом, не выдержав, перешёл к ручной работе.
– Слуфай! Я тебе клянусь, здесь была! – оправдывался мой новый знакомый. И после некоторой паузы, кажется, прозрев, выкрикнул:
– Офила!
– Ожила? – переспросил я и разразился смехом с такой силой, что слюни брызнули у меня изо рта, и Макс, увидев это, стал хохотать вместе со мной!
– Офила и сбефала! Вот собака! – выдавливал сквозь смех Макс.
– Кошка же? – ещё громче смеясь, переспросил я.
– Кофка, да. Но – собака! – Макс гоготал и покачивал головой. – Эх, Урбан!
Мы смеялись безостановочно, как мне показалось, минут 30. Урывками переставая, смотрели друг на друга и заливались с новой силой. Макс стоял красный как помидор и постоянно поддавал жару, говоря фразы, типа: «Офила! Это просто чудо какое-то!»
Кое-как придя в себя, мой новый знакомый похлопал меня по плечу и сказал:
– Я завтра зайду часов в 8. Фди!
Я утвердительно кивнул, и мы разошлись по домам.
В 8 утра я как штык стоял возле подъезда, а вот Макса не было. Я ждал десять минут, час, но, к сожалению, мой новый знакомый так и не объявился, поэтому я решил заниматься своими привычными делами. Я наблюдал за жуками, ловил тополиный пух и строил шалаш из веток, а когда устал, решил подняться на крышу сарая, так как веселые крики детей вызвали у меня интерес. Не успев залезть, я услышал уже знакомый голос:
– Эй, Урбан!
Я обернулся и увидел Макса. Он стоял мокрый от пота и запыхавшийся. – Профти, брат! Я совсем забыл, фто сегодня воскресенье.