Уроборос
Шрифт:
Одним словом, завидую даже карасю на сковородке. Его судьба-то как раз известна, а что будет со мной, не знает никто.
Неизвестность пугала. Смутное чувство тревоги не давало спокойно уснуть, и я проворочалась с боку на бок чуть не до рассвета. Сказала бы – до утренней петушиной переклички, да нет здесь кур. Гуси и утки есть. Маги методично выпалывали ростки любой цивилизации за пределами княжества, и на родине кур – в Юго-Восточной Азии – люди до сих пор жили первобытными племенами. Понятно, что теперь некому гонять нечисть утренними «кукареку»… Конечно, в любой шутке есть доля шутки, но что-то слишком уж она горькая, эта доля. Наверное, потому в этом мире меня никогда не покидало то «пяточное
Разумеется, наутро я проснулась с головной болью.
Кофе с чаем здесь тоже не водится, пришлось проглотить предпоследнюю таблетку темпалгина из аптечки безвестного туриста и с самым прегадостным настроением торговаться с возчиком. Этот ни в какую не соглашался на формулу «утром стулья – вечером деньги». В смысле, везешь мою служанку с нехитрой поклажей в имение, и там рассчитываемся. Хитрый «таксист» настаивал на предоплате в полном объеме, а мне совсем не хотелось увеличивать долг перед магом еще на половину серебряного. Двадцать пять медяков – по местным меркам не так-то уж и дорого, но у меня и того в наличии не было. После битого часа разговора на повышенных тонах сошлись на компромиссном варианте: пятнадцать медяков задаток, десять – по прибытии в имение… Судя по тому, как упорно торговался возчик, я заключила, что мое владение не самое богатое в управе Рема. Но раз согласился на частичную оплату по выполнении заказа, значит, и не самое запущенное. Что ж, пошла к Ульсе. Сдала ему заряженные телефоны, написала расписку на шесть серебряных с четвертью, получила на руки те самые двадцать пять медяков – мало ли что, вдруг в кубышке прежнего хозяина ничего нет – и с чистой душой отправилась за Ирочкой.
– Что, едем? – обрадовалась та, хватаясь за сумки. – Ура!
Я скептически обозрела ее «дорожный» прикид: джинсики, китайские кроссовки и легкая яркая курточка. Словом, та самая одежка, в которой она сюда попала. Всей разницы с ней прежней – отросшие волосы, наполовину ярко-рыжие, наполовину каштановые.
– Оденься потеплее, – сказала я. – Повозка – не авто, а погодка прохладная.
– Да ладно, там сколько ехать-то! Твой препод говорил, лиг пять. Это типа пять кэмэ, да?
– Нет.
– А сколько? – Ирочка ошалело уставилась на меня.
– Здешняя лига – это расстояние от твоего носа до горизонта. Где-то в районе пяти километров. Умножь пять на пять и сделай выводы.
– Бли-ин… – Моя землячка сразу поскучнела. – Далеко.
– Мне на велосипеде – пара часов, даже по грунту. А повозка как раз к вечеру дотащится. Так что не форси, а доставай ту туристическую курточку.
– Ладно, не вопрос. – Видимо, Ирочка решила, что пококетничать она сможет и позже. Главное, не приехать с соплями до пола. – Может, ты мне чего-нибудь от простуды наколдуешь? Вот, у меня кулончик есть, – она достала из-под свитерка тонкую серебряную цепочку со знаком Близнецов.
– Снимай, наколдую, – мне тоже не улыбалось по приезде лечить эту модницу от какого-нибудь местного гриппа, потому согласилась сразу. Несмотря на головную боль, которая только-только начала сдавать позиции. – Но куртку сменить! Это приказ, ясно?
– Так точно… – вздохнула Ирочка.
Маг проводил нас, стоя на крылечке.
– Ну, удачного пути, Стана из Масента, – хихикнул он на прощанье. – Ничего не хочешь сказать напоследок?
– Я не прощаюсь, учитель, – улыбнулась я. Чистосердечно улыбнулась, без всякой задней мысли. По-моему, Ульса прекрасно это понял. И еще, по-моему, искренне удивился.
Итак, в путь. К новой головной боли.
5
Ну и какова же ты, моя персональная земля обетованная?
Поздравьте, дамы и господа.
Самая обыкновенная глухая средневековая деревня. А я тогда кто? Самая обыкновенная провинциальная барыня? Вряд ли. Хотя бы потому, что нормальные средневековые барыни не рассекают на велосипедах.
Но я-то ненормальная…
Густой лиственный лес, окружавший деревню Масент, давным-давно отступил от околицы. Любая попытка сократить дистанцию немедленно пресекалась крестьянскими топорами, благо здесь, к югу от Ремы, лес не дубовый, рубить можно. Впрочем, дуб тут имелся. Огромный, узловатый, явно очень старый. Рос он посреди того, что можно было бы назвать деревенской площадью – некоего расширения проходившей через деревню дороги. На нижних ветках густой бахромой висели цветные тряпочки, и относительно новые на вид, и совсем истлевшие от старости. По одну сторону так называемой площади постоялый двор, что совсем не удивительно, по другую – пара грубо сколоченных столов с рамками навесов, на случай, если мимоезжие торговцы пожелают что-нибудь здесь продать. Судя по отсутствию полотна на рамках и убогому виду столов, ими пользовались нечасто. Может, пару раз в год, когда купцы, едущие в Рему, запаздывали и бывали вынуждены здесь заночевать.
Объехав деревню под прицельными взглядами мелкой ребятни и баб, я вернулась на площадь и остановилась аккурат под дубом. Вон тот бревенчатый дом, на краю площади, на вид самый добротный. Не иначе дом старосты. Сейчас как раз время пахоты, если я ничего не напутала, и народ был в поле. Каждый день на вес золота. Ковыряли жирную черную землю – кто плугом, кто сохой. Но женщины с детишками сейчас должны копать огороды на придомовых участках. Ага. Вот эта старуха в плотном сером платке, злобно зыркнувшая на меня из-за невысокого плетеного забора, видимо, старостиха. Понятно, почему она на меня волком смотрит: явилось нечто в странных черных тряпках, непотребным образом обтягивающих фигуру, на голове непонятное цветастое сооружение, вместо глаз черные блямбы, а вместо лошади – то ли полтелеги, то ли рамка для сушки белья на колесах. Натуральное НЛО.
– Тебе чего? – недружелюбно поинтересовалась старостиха, высунувшись за ворота. Она оказалась толстой бабой на вид лет шестидесяти. Где-то за ее необъятной спиной мемекнула коза. Стояла она как раз с наветренной стороны, и на меня повеяло специфическим козьим запахом.
– Мне нужен староста, – желание немного подшутить над этой суровой бабищей ушло так же мгновенно, как и появилось. Юмористов тут и в городе не жалуют, а уж в деревне – и подавно.
– В поле он, – старостиха сказала как гвоздь забила. – А ты катись отсюда, пока я внуков не позвала. Ишь, ездют тут всякие…
Из-за забора показалась голова паренька лет пятнадцати. Видимо, это и есть тот самый страшный внук, коего мне теперь положено бояться.
– Скажи мужу, чтобы перед закатом все здесь собрались, – я проигнорировала недовольство бабы. – Передай – госпожа приехала.
– Где госпожа-то? В особняке? Возок-то не проезжал ишо, я б заметила.
Так. Меня явно держат за шестерку. Пора объяснить, кто тут самая большая кочка на болоте. Это моя деревня или где?
– Госпожа здесь. – Я расстегнула куртку и продемонстрировала свой серебряный аусвайс. – Перед тобой. Давай, женщина, посылай внука с новостями. Перед закатом приеду, и чтобы здесь были все, от мала до велика.